На прошлой неделе произошло очередное ЧП в русской школе. На этот раз в болдерайской 33-й. В кабинете директора депутаты Рижской думы и Сейма разбирались с «делом» восьмиклассника Андрея Ковалевского. У входа в школу дежурил наряд полиции, числом, как я насчитала, в восемь человек. Может быть, полицейских было и больше…
Коротко о том, в чем было дело. Ученик 33-й школы Андрей Ковалевский пришел в школу в майке с надписью «Русской школе – быть!» Учителя потребовали снять майку, он отказался, после чего учительница, по словам Андрея, обозвала его идиотом. Позже от него потребовали подписать документ, в коем говорилось о том, как должны быть одеты ученики. Андрей отправился в Штаб защиты русских школ, написал соответствующее заявление, обсудить которое в минувшую пятницу прибыли депутаты от ЗаПЧЕЛ и правящих партий. Последние – во главе с Шадурскисом, бывшим министром образования, в молодежной протестной среде прозванным Черным Карлисом. Обсуждение это было, мягко говоря, более чем странным.
Представьте себе картину. Длинный стол, во главе которого, естественно, директор. Слева от директора команда Шадурскиса, напротив – трое депутатов «пчел» и мальчик Андрей с мамой Ларисой. За их спинами сплоченной группой – учителя школы, завучи и две представительницы родительского комитета. Позже за ними стеной встанет еще с десяток или больше ребят – из школьной думы.
С первых же минут происходившее напоминало детально продуманный и точно срежиссированный спектакль. Главным его героем, разумеется, была директор Мария Ковальчук. Директор долго и с пафосом необыкновенным, за который лично мне было стыдно, говорила, сколько сил она потратила на то, чтобы атмосфера в школе была такой, как надо. А также о том, что в школе нужно учиться, а не заниматься политикой, и что никакая политическая агитация, включая деятельность Штаба защиты русских школ, в ее доме немыслима и противозаконна. И еще, что она, директор, – юрист по образованию, а значит, законы знает, и, цитирую, «закон надо соблюдать!» При том, что всей душой и делом она за русскую школу, и поэтому – опять цитирую – у них в школе… билингвальное обучение.
Последних двух высказываний – про закон и про билингвизм – довольно, чтобы понять позицию директора. Эта верноподданность – просто крем по пузу Шадурскису и Ко, и следование «закону» директору школы, конечно же, зачтется… Затем и судили, судили хором – директор, завучи, учителя, родительский комитет и строй ребят из школьной думы – мальчика Андрея. А заодно и депутатов от ЗаПЧЕЛ, попытавшихся встать на его защиту.
Затем в кабинете директора долго разбирались, обозвали Андрея идиотом или нет. Учителя и завучи дружно отрицали, Андрюша настаивал на своем. Если он лжет, это плохо (хотя мне трудно представить, с чего бы вдруг, а мать Андрея все повторяла, что сын ей вообще никогда не врет). Но если лгут при всем честном народе и глядя мальчику в глаза учителя, это чудовищно и это, на мой взгляд, абсолютная педагогическая профнепригодность.
Директор Мария Ковальчук говорила и о том, что убеждения ребят – святое, что в школе есть даже специальная комиссия по защите прав детей. Хотя, надо понимать, убеждения убеждениям – рознь. Убеждения Андрея Ковалевского таковыми не являются и заслуживают только выволочки и почти судебного разбирательства. Настоящие убеждения те, что продемонстрировали ребята из школьной думы, до смешного точно, почти дословно и со знакомым уже пафосом цитировавшие директора, – о любви к родной школе и охоте учиться, учиться и еще раз учиться. Учителя делали то же, но они, как известно, народ подневольный и не защищенный от милостей или опалы директора и минообразовских комиссий.
На тему об убеждениях – небольшая реплика в сторону. На столике рядом со мной на видном месте красовалась красная майка с надписью большими буквами: «Директору лучшей в мире школы». Приятно, конечно, но, может, лучше бы ее куда-нибудь в шкаф, а то нескромно как-то?.. Зато та надпись – на латышском. В русской, напомню, школе.
Но майка – мелочь, важнее в конце концов назвать вещи своими именами.
Пока одни с ученым видом знатока спорят о том, что есть интеграция, а что ассимиляция, другие – Шадурскис и примкнувшие к ним, включая педагогов 33-й школы, – успешно ассимилируют русских ребят. Ассимиляция в данном, вполне конкретном случае означает вещи простые и страшные: готовность послушно петь с чужого голоса, криво-косо лопотать на государственном в ущерб собственному родному языку, с которым мы и без того давно уже не в ладах, вообще держать стойку «чего изволите?» ради обещанного в туманном будущем куска хлеба с маслом. И – никакой политики! Гибкость позвоночника – превыше всего!
P.S.
Выходя из директорского кабинета, я поинтересовалась у ребят, часто ли у школы дефилирует столь усиленный наряд полиции. Ответили уклончиво: мол, когда столько народу… Какого, собственно, народу? Депутатов? Может, штаба боятся? Промолчали, отведя глаза.
Плоды воспитания – знай, но молчи. На всякий случай.
А ведь школа, подумала я, она, почти как Пушкин, «наше все», и с тем, чему она научит, ребятам жить…
