1 июня в Городке писателей в Подмосковье на руках у своей супруги Зои Богуславской скончался выдающийся русский поэт Андрей Вознесенский. В последние месяцы Андрей Андреевич тяжело болел, он перенес два инсульта (после второго потерял голос) за один год. За месяц до смерти Вознесенский был прооперирован в Германии. Немецкие врачи попытались восстановить нормальное кровообращение мозга поэта. Всего три недели назад – 12 мая – Андрею Вознесенскому исполнилось 77 лет.
Накануне дня рождения поэт составил новый сборник «Ямбы и блямбы», в который собрал стихи последних лет и даже дней, отмеченных мучительным недугом:
Это право на боль
и дает тебе право
на любую любовь
закидоны и славу.
Литературный путь Андрея Вознесенского начался со знакомства с Борисом Пастернаком, которому он в 14 лет послал свои стихи. Знаменитый поэт позвонил шестикласснику и предложил встретиться. В течение 14 лет Пастернак оставался старшим другом и наставником Вознесенского. Но в юности Андрей не думал становиться поэтом, поступив после школы в Московский архитектурный институт. Критики потом утверждали, что именно «архитектурное мышление» на всю жизнь обусловило его поэзию. Первым же опубликованным сборником «Мозаика» (1960 г.) Вознесенский навлек критику властей и обвинения в «антисоветчине». Ему периодически запрещали издаваться. Позднее, в 70-е годы, Вознесенский стал публиковаться более-менее открыто и в 1978 году даже был награжден Государственной премией СССР за сборник «Витражных дел мастер».
В шестидесятые годы Вознесенский как «поэтический кумир молодежи» участвовал в поэтических вечерах, собиравших тысячи слушателей. В этот период его стихи то запрещали к публикации, то снова печатали, а некоторое время упоминать его имя в прессе можно было лишь с разрешения ЦК КПСС. Это произошло после гневного выступления генсека Хрущева на его встрече с советской интеллигенцией в декабре 1962 года, в котором он обвинил поэта в «пропаганде антисоветчины» и предложил «убираться из страны».
И все же в 1960-е годы Вознесенский продолжал издаваться (при этом выходящие сборники поэта почти не появлялись на прилавках, а продавались из-под полы). В 1964 году был опубликован сборник «Антимиры», по которому вскоре в Театре на Таганке был поставлен спектакль. Эта постановка пользовалась огромной популярностью среди московской публики. Вознесенский дружил с коллективом «Таганки» со дня основания театра. После высылки Юрия Любимова из страны поэт перестал бывать в театре. В 1981 году в «Ленкоме» состоялась премьера рок-оперы «Юнона» и «Авось» (композитор Алексей Рыбников), созданная на основе поэмы Вознесенского «Авось». И по сей день этот «культовый спектакль 80-х», выдержавший уже более 700 представлений, пользуется огромным успехом у публики. Он стал своеобразной визитной карточкой театра «Ленком».
Связав свою жизнь с поэзией, Андрей Вознесенский не оставил занятий живописью. Кроме того, он изобрел новый синтетический жанр – так называемые идиомы, в которых текст и рисунок составляют единое целое. Конечно же, Андрей Вознесенский «шестидесятник». Хотя бы потому, что его поэтическая звезда взошла именно в годы «оттепели». Но это определение имеет в большей степени политический оттенок. Как художник Андрей Вознесенский – создатель нового поэтического языка и вообще один из ярчайших новаторов в искусстве ХХ и ХХI веков.
Стихотворение «Ностальгия по настоящему» автор рубрики впервые услышал на первом курсе университета из уст своего покойного друга – поэта Алексея Ивлева. Алексей тогда несколько раз повторил, как заклинание, первые четыре строки стихотворения. А потом добавил: «Мы же все это чувствуем! Но так сказать мог только он… Андрей Андреевич – гений!»
Ностальгия по настоящему
Я не знаю, как остальные,
но я чувствую жесточайшую
не по прошлому ностальгию –
ностальгию по настоящему.
Будто послушник хочет к Господу,
ну а доступ лишь к настоятелю –
так и я умоляю доступа
без посредников к настоящему.
Будто сделал я что-то чуждое,
или даже не я – другие.
Упаду на поляну – чувствую
по живой земле ностальгию.
Нас с тобой никто не расколет.
Но когда тебя обнимаю –
обнимаю с такой тоскою,
будто кто-то тебя отнимает.
Одиночества не искупит
в сад распахнутая столярка.
Я тоскую не по искусству,
задыхаюсь по настоящему.
Когда слышу тирады подленькие
оступившегося товарища,
я ищу не подобья – подлинника,
по нему грущу, настоящему.
Все из пластика, даже рубища.
Надоело жить очерково.
Нас с тобою не будет в будущем,
а церковка…
И когда мне хохочет в рожу
идиотствующая мафия,
говорю: «Идиоты – в прошлом.
В настоящем рост понимания».
Хлещет черная вода из крана,
хлещет рыжая, настоявшаяся,
хлещет ржавая вода из крана.
Я дождусь – пойдет настоящая.
Что прошло, то прошло. К лучшему.
Но прикусываю, как тайну,
ностальгию по-настоящему.
Что настанет. Да не застану.
1976
