69 лет назад – в начале сентября 1939 года – началась Вторая мировая война. В преддверии ее и особенно во время военных действий спортивные соревнования порой несли печать трагедии, а иногда попросту проходили под дулами автоматов. Драматичным оказался и последний шахматный турнир в Кемери – победитель обрел первый приз, но утратил родину…
Юрмальское начинание
Первый шахматный турнир в Юрмале прошел летом 1937 года и удался на славу. В Кемери приехали чемпионы ряда европейских стран, известные на весь мир гроссмейстеры. Они не только боролись друг с другом за шахматной доской, но и вместе с латвийцами отпраздновали Лиго, отведали первую местную клубнику, загорали на юрмальском пляже. Состав участников был столь солидным, что по итогам состязаний многократный чемпион мира Александр Алехин, к примеру, не попал в первую тройку. Сенсацией стало первое место русского рижанина Владимира Петрова. Официально он получил звание гроссмейстера, неофициально его стали признавать одним из самых лучших шахматистов мира.
Шахматы были в то время намного популярнее в Латвии, чем ныне. Ничего удивительного в том, что состязание в Кемери решили сделать традиционным. В марте 1939 года состоялся второй турнир. Кто же тогда знал, что он окажется и последним?
Случайный победитель
В начале марта 1939 года в Ригу приехал первый зарубежный участник турнира. И, пожалуй, самый титулованный – Сало Флор был официальным претендентом на звание чемпиона мира. Судьба этого гроссмейстера необычна. Он родился в Западной Украине, родители и братья Флора погибли во время еврейского погрома, а маленького Залмана удалось переправить в Чехословакию. В шахматы он научился играть лишь в 14 лет. Молодого способного интеллигента рано приняли на работу в одну из пражских газет. Когда ему был 21 год, его направили в командировку на крупный шахматный турнир в Карловы Вары. Благо знал правила игры. Флор приехал как журналист, а уехал… призером состязаний. Дело в том, что до начала официальных соревнований он принял участие в блицтурнире и играл так, что его мастерство по достоинству оценил один из лучших шахматистов мира бывший рижанин Арон Нимцович. Он порекомендовал включить Флора в список участников, и молодой человек принялся обыгрывать гроссмейстеров одного за другим. Видимо, лишь из-за недостатка опыта гражданин Чехословакии занял на этом состязании не первое, а второе место. Но в последующие десять лет побеждал на большинстве турниров, в которых участвовал. Он побеждал Алехина, Ботвинника… Дважды на шахматных олимпиадах Флор выступал за команду Чехословакии и дважды показывал на первой доске лучший результат. Международная шахматная федерация объявила его обязательным претендентом на мировую шахматную корону, то есть чемпион обязан был сыграть с ним матч.
Все изменилось осенью 1938 года – на представительном турнире в Нидерландах Флор неожиданно занял последнее место. Естественно, когда гроссмейстер прибыл в Ригу, местные журналисты задали ему вопрос: что случилось? Флор объяснил, что Мюнхенское соглашение ввергло его в депрессию. Напомним, осенью 1938 года лидеры Англии, Франции, Германии и Италии собрались в Мюнхене и решили, что Судетская область Чехословакии должна принадлежать Германии. У самой Чехословакии согласия никто не спрашивал, а трезвые аналитики предполагали, что одной лишь Судетской областью Гитлер не удовлетворится. Не случайно, когда журналисты спросили у Флора, что он думает о возможности матча с Алехиным, еврейский шахматист в сердцах ответил:
– У меня сейчас совсем другие заботы.
Финишный рывок
Турнир начался не так, как ожидали спортивные обозреватели: молодой чемпион Венгрии Сабо и гроссмейстер Штальберг одерживали победу за победой. Флор держался в тени. Пока в Кемери играли в шахматы, Гитлер готовился к новой агрессии. Газеты подробно отражали драматическую ситуацию. Трагедия страны, ставшей для Флора родиной, словно подстегнула его. В тот день, когда немецкие войска вошли в Прагу, он блестяще обыграл сильного рижского шахматиста Кобленца и настиг лидеров. На финише Флор бился как лев. Ситуация сложилась уникальная, из-за нескольких отложенных партий Сало Флор играл почти сутки с перерывом лишь на ночной сон. До 11 ночи он искал победу в партии с Беком. Она была отложена вторично. Утром Флор играл с «обидчиком» своей страны Боголюбовым. (Дело в том, что этот шахматист после социалистической революции в России эмигрировал в Германию, женился на немке, принял германское гражданство и представлял данную страну на международных турнирах.). Партия закончилась победой Флора. После чего в эндшпиле он несколько часов вновь искал пути к победе над Беком. Наконец, в последнем туре одолел чемпиона Литвы Микенаса и обеспечил себе первое место.
Гражданин СССР
Ехать победителю было некуда: отправляться в оккупированную нацистами Чехословакию для еврея было равносильно самоубийству. Несколько месяцев Флор жил в Эстонии у своего друга гроссмейстера Пауля Кереса. В конце 1939 года Советский Союз предоставил Флору политическое убежище. Через некоторое время гроссмейстер подал прошение принять его в советское гражданство. Говорят, первым нового гражданина СССР поздравил администратор гостиницы, в которой жил гроссмейстер. Причем весьма своеобразно: чиновник пояснил, раз шахматист теперь – советский человек, ему следует перебраться из сдаваемого иностранцам номера люкс в комнату поскромнее.
В СССР Сало Флор прожил долгую и спокойную жизнь. А вот матч с Алехиным за звание чемпиона мира, увы, так и не сыграл. Шесть лет длилась мировая война, вскоре после ее окончания чемпион мира умер. Среди лучших шахматистов был проведен турнир за звание чемпиона мира, выиграл его не Флор, а другой советский шахматист – более молодой гроссмейстер Михаил Ботвинник.
Из Михала – в Мигели
Когда Гитлер захватил Чехословакию, в соседней Польше у части публицистов это вызвало злорадство. Некоторые польские газеты нравоучительно писали, что государство должно быть готовым защищаться, а сдавшаяся без войны Чехословакия достойна своей участи. Один польский политик громогласно объявил, что отказывается от чехословацкого ордена, так как орден сдавшейся без боя страны ему не нужен. Прошло всего полгода, и нацисты напали на Польшу.
По иронии судьбы захват Германией очередного государства совпал с крупным шахматным состязанием: в столице Аргентины шла очередная шахматная Олимпиада. Возможно, именно это спасло жизнь лучшему польскому шахматисту еврею Михалу Найдорфу.
В Польше немецкие войска продвигались вперед, а в Буэнос-Айресе команды Польши и Германии упорно боролись за лидерство. Латвийских любителей древней игры в новостях из Аргентины, впрочем, интересовало, в первую очередь, как выступают сборная Латвии и ее лидер гроссмейстер Петров. Латвийские шахматисты играли неплохо: сумели попасть в число 16 команд, продолживших борьбу за медали. Удачной получилась игра, например, со сборной Кубы: латвийцы выиграли 2:1, причем Петров сыграл вничью с самим экс-чемпионом мира Капабланкой. В итоге латвийцы заняли высокое седьмое место. Понятно, что новости с фронта удручающе действовали на поляков. Их команда сумела занять лишь второе место. А через несколько дней Польша капитулировала.
Михал Найдорф принял решение остаться в Аргентине. В Польше у него оставались жена, дочь, мама и четыре брата. Все они стали жертвами нацистского террора. А сам гроссмейстер, как и Сало Флор, прожил долгую и спокойную жизнь. Из Михала Найдорф стал Мигелем, принял гражданство Аргентины, выиграл много международных турниров. Уже в пожилом возрасте во время матча сборная мира – сборная СССР играл против экс-чемпиона мира Михаила Таля и сумел добиться ничьей.
Прошло много лет, и Вторая мировая и турниры в Кемери давно стали историей. Но такие истории учат – нельзя закрывать глаза на попытки решить судьбу народов без их участия, на зверства, вроде обстрела мирного города системой “Град”. Ни к чему хорошему такая позиция ни приводит.
