Окажись латвиец в Риге столетней давности, изумленно воскликнул бы: не может такого быть! Пьют много, а пьяных почти нет. На улицах никто не замерзает. Преступлений меньше, чем в 2006 году, во много раз… Словно какая-то другая страна с иным народом.
Люди радовались жизни, верили, что через сто лет явь станет похожа на сказку. Скажи им, что в 2006 году каждый десятый из отправившихся в мир иной умрет неестественной смертью, рижане просто поразились бы, что есть на свете столь странно мыслящий человек с такой болезненной фантазией.
И никаких клубов самоубийц
Сто лет назад в крупнейшем городе Латвии трамваи ходили строго по расписанию, рядом с каждым таксофоном имелась телефонная книга. В центре строились дома, похожие на дворцы, по количеству зеленых насаждений на душу населения Рига опережала большинство европейских столиц. Красивый и уютный трехсоттысячный город был центром Лифляндской губернии. В нее в то время входила не только Видземе, но и значительная часть Эстонии, в том числе Пярну (Пернов) и Тарту (Юрьев). В Лифляндии проживало более полумиллиона латышей, примерно столько же эстонцев, а общая численность населения составляла около 1,4 миллиона человек. Цифра вполне сопоставима с нынешним населением Латвии (2,3 миллиона человек).
И вот что обращает на себя внимание. В то время в губернии за год неестественной смертью умирали за год не более 400-500 человек. В нынешней Латвии так уходят из жизни свыше трех тысяч человек ежегодно. Как же мы дошли до жизни такой? Мобильники есть, компьютеры есть, компакт-диски есть, а счастья нет: уровень самоубийств ныне выше, чем в Лифляндской губернии, во много раз.
То же касается и других видов неестественной смертности. Пожалуй, лишь трагические случаи в море, реках и озерах происходили сто лет назад не реже, чем сейчас. А остальные показатели отличаются как небо от земли. К примеру, в изданном в 1907 году статистическом сборнике сообщалось, что в 1905 году по всей губернии от пьянства и болезней, связанных с ним, умерли всего 9 человек. Это – во много раз меньше, чем в 2005 году.
А пиво пили ведрами…
Может создаться впечатление, будто сто лет назад в Риге царил сухой закон. На самом деле пили сто лет назад много, и притом с удовольствием. Даже кровавая революция пятого года не отвлекла народ от энергичного потребления спиртного. В губернии работали 90 пивоваренных и десятки водочных заводов. Денег на пиво хватало всем. Как сообщалось в том же статистическом сборнике за 1907 год, даже батрак во время сева или сенокоса мог заработать рубль в день. А бутылка хорошего пива стоила 5 копеек. То есть дневной заработок батрака равнялся по цене ящику пива – не каждый латвиец сегодня зарабатывает за день на такой ящик. Добавим, что рюмка водки в трактире стоила и вовсе три копейки.
Итак, денег на спиртное народу сто лет назад хватало. В 1905 году в Латвии выпили по 3,19 ведра пива на душу населения. То есть почти по 40 литров. Учтем: в то время большинство населения проживало в деревне и вполне могло кустарным способом производить для личного потребления пенный напиток, не учитывавшийся статистикой. Можно смело предположить: на самом деле пива пили более чем по 40 литров в год.
Водки за год выпили по 0,66 ведра на душу населения (около 8 литров). Кроме того, пили вина, коньяк, медовуху и другие разновидности алкоголя. Словом, никак нельзя сказать, что сто лет назад спиртного пили намного меньше, чем ныне. Тут-то и возникает загадка: пили много, а пьяниц – ничтожно мало. Можно, конечно, предположить: мол, умели пить предки. А можно выдвинуть и такую гипотезу: сто лет назад люди верили в светлое будущее, были настроены оптимистично и чаще пили для радости, нежели с горя. А в таких случаях, видимо, и пьется иначе…
И последнее. Еще во второй половине XIX столетия офицеры российского Генерального штаба в книге о Латвии обратили внимание на уменьшение пьянства: «Страсть к водке заменилась умеренным потреблением пива».
Без бомжей
Количество замерзших зимой на улицах можно было сравнивать сто лет назад с числом убитых молнией. Так, в 1898 году в Лифляндии 4 человека погибли от холода, а три – от удара молнии. В 1905 году количество замерзших сократилось до двух человек. Сопоставим: только в ноябре 2006 года в одной лишь Риге за неполный ноябрь замерзли 15 латвийцев!
Не стоит думать, что в то время люди были намного закаленнее. Причина в другом. Во-первых, в те времена латвийцы, как правило, не выходили в стельку пьяными на мороз. (Сейчас немалая часть замерзших приходится именно на пьяных.) Во-вторых, в то время власти о людях заботились. В Лифляндской губернии работали 17 богаделен, немало ночлежек. В том же 1905 году для помощи малоимущим сельским жителям Лифляндской губернии (заметим, не самой бедной в Российской империи) государство выделило около тысячи тонн зерна (по терминологии тогдашних статистиков – более семи тысяч четвертей). Немало богатых людей щедро жертвовали деньги на образование, на помощь беспризорникам и детям из бедных семей и так далее. Что же касается жилищного вопроса, то на некоторых предприятиях даже выделяли для работников жилье, и, естественно, арендная плата в такой квартире не была непомерной. И ничтожное количество замерзших доказывает: бомжей при диком капитализме начала ХХ века было меньше, чем ныне.
Кое-что о душегубах
99 лет назад газета «Рижский вестник» опубликовала 20 декабря статью под заголовком «Дикие нравы». Газета негодовала: «на возвращающегося из училища домой ученика Ивана Нейланда… напали другие ученики». То есть внимание журналистов привлекла банальная подростковая драка. Согласитесь, теперь подобная информация может попасть в прессу разве что в случае безвременной кончины жертвы нападения.
Разумеется, не утверждаю, что в то время вовсе не было убийств. Но на неполитической почве (то есть без учета погибших в ходе кровавой революции 1905 года) жертвами душегубов становились в губернии 25-30 человек в год. То есть убитых насчитывалось в несколько раз меньше, чем сейчас на той же территории.
В начале ХХ столетия в Лифляндской губернии суд признавал виновными в уголовных преступлениях менее тысячи человек в год. Ныне преступников, увы, значительно больше.
И честь приобретали, и невинность соблюдали
Иным было сто лет назад отношение к браку. Внебрачное сожительство не поощрялось обществом. В результате количество внебрачных детей было невелико. Из данных статистического справочника 1907 года явствует, что в 1905 году 93 процента новорожденных в губернии родили замужние дамы. (Сопоставим: ныне почти половина всех рождающихся в Латвийской Республике детей – внебрачные.)
Мало было и разводов. Крепкие браки были одной из причин высокой рождаемости: в 1905 году в Лифляндской губернии родилось почти в два раза больше детей, чем в 2005 году в Латвийской Республике! Высокая рождаемость и ничтожная неестественная смертность были главными причинами быстрого роста населения. В 2005 году из-за превышения смертности над рождаемостью население Латвии каждый месяц сокращалось примерно на тысячу человек. Сто лет назад, наоборот, увеличивалось, в среднем, на 400 человек. И, это, заметим, в 1905 году, когда кровавая революция унесла немало жизней!
Стоит ли удивляться, что латышей на территории Латвии проживало сто лет назад побольше, чем сейчас. Причем число их не уменьшалось, а росло. В «тюрьме народов» латыши не боялись, что их народ может исчезнуть.
