В середине октября 1919 года казалось, что скоро не будет ни Латвийской Республики, ни Советской России. Белые неудержимо приближались к Москве и Петрограду, а немцы Бермондта контролировали почти половину Риги. Однако октябрь стал триумфом латышского оружия: латвийская армия удержала свою столицу, а красные латышские стрелки внесли огромный вклад в разгром Колчака и Деникина.
Шел бы ты, негражданин, во солдаты
20 октября 1919 года Рижский воинский начальник полковник Крейцберг издал необычный приказ. В тексте объявленной им тотальной мобилизации рижан в латвийскую армию можно было прочитать такое распоряжение: «На предстоящий призыв должны были явиться также постоянно проживающие в г. Риге подданные бывшей России, желающие принять подданство Латвии на основании пункта 3 закона о подданстве». О ком шла речь в приказе? В Латвии уже был принят закон о гражданстве, предусматривавший нулевой вариант: гражданами считались все, кто проживал в Латвии до начала войны. Но Первая мировая и Гражданская войны забросили в Ригу немало беженцев. Их-то и хотел мобилизовать полковник Крейцберг. 10 ноября он издал еще более строгий приказ: «В устранение всяких недоразумений… от явки на мобилизацию освобождаются только те лица, которые имеют на руках бесспорные документы об иностранном подданстве, выданные представителями иностранных держав, аккредитованных при Временном правительстве» (имелось в виду правительство Улманиса). Посольства России в Латвии в то время не существовало, получить справки бывшим подданным Российской империи было негде. А полковник пугал уклонявшихся от мобилизации карами по законам военного времени.
Так зачем понадобились Крейцбергу иностранцы? Этому способствовали некоторые некоторые драматические события.
8 октября 1919 года остававшиеся со времен Первой мировой в Курземе немецкие войска двинулись на Ригу. Авантюрист Бермондт призвал всех латышей подчиняться ему. Немецкие аэропланы бомбили латвийскую столицу. «Настроение у всех гласных весьма нервное», – описал прошедшее 8 октября заседание Рижской думы корреспондент газеты «Сегодня». 9 октября в городе рвались бомбы, в больницы доставляли с фронта раненых латвийских солдат. Наступавший на Петроград Юденич объявил Бермондта изменником. Вместо того чтобы помогать бороться с большевиками, тот затеял войну в Латвии! В Риге шли аресты сторонников сотрудничества с немцами. Среди арестованных оказались бывший глава Риги Андрейс Красткалн и бывший председатель Рижского латышского общества Фридрих Вейнберг. С семи вечера жителям запретили ходить по улицам, в домах отключили телефоны. 10 октября немцы заняли Пардаугаву и стали обстреливать центр города химическими снарядами. 11-го правительство эвакуировалось в Цесис. Однако британский флот не дал немцам форсировать Даугаву. Несколько дней в городе не выходили газеты. 15 октября в сводке начштаба латвийской армии сообщалось: «Сегодня перед обедом во время обхода передовых линий ранен в ногу разрывной пулей министр-президент». Карлис Улманис, впрочем, быстро поправился. А вот противостояние двух армий (бермондтовцы на одном берегу реки, латвийская армия – на другом) длилось месяц. Его могло не быть, приди на помощь Риги знаменитые латышские стрелки. Но десятки тысяч латышей были заняты другим делом: защищали в России советскую власть.
Злато-серебро для стрелков
В середине октября войска Юденича стремительно приближались к Петрограду. 16 октября Юденич телеграфировал друзьям «Петроград будет взят через несколько дней». В тот день в Питере царила паника. Троцкий и Зиновьев телеграфировали в ЦК, что вынуждены будут сдать город. Они не учли, что с другого фронта к Петрограду срочно перебрасывался лучший полк Красной Армии – 5-й латышский, награжденный первым в РСФСР почетным красным знаменем.
Белые еще продолжали наступать: 16 октября Юденич занял Гатчину, 17-го приблизился к Николаевской железной дороге. Но 20 октября на Петроградский фронт прибыли две тысячи латышей. 21 октября они помешали отряду князя Ливена перерезать дорогу и начать окружение города. Парадокс истории: в бою у Николаевской «железки» встретились земляки – князь Ливен сформировал свой отряд из русских Латвии. Он хотел покончить с режимом, проклинаемым ныне в Латвии, латыши спасали этот режим.
Реввоенсовет Западного фронта прислал 5-му латышскому полку телеграмму: «На вас смотрит вся Советская Россия». Началось наступление Красной армии. Около Павловска войска Юденича были разбиты. Тогда белый генерал использовал свой последний козырь: ввел в сражение два танка. Многие красноармейцы никогда не видели такого оружия, считали движущихся монстров неуязвимыми. Командование красных встревожилось. Но командир латышского полка Янис Грегорс невозмутимо предложил начальству не нервничать, пока латыши не начнут отступать. Его полк не отдал врагу ни пяди земли. 24 октября латышские стрелки подбили танк, а его «собрат» бежал с поля боя. Отступление войск Юденича приняло необратимый характер.
Советская власть не пожалела для 5-го полка золота и серебра: многие красноармейцы были награждены серебряными часами, а группа командиров – орденами и золотыми часами.
Горячие эстонские парни
Впрочем, судьба России решалась не у окраин Петрограда, а под Орлом, откуда Добровольческая армия генерала Деникина наступала на Москву. 13 октября 1919 года белые вступили в Орел. В городе наклеивались плакаты с изображением всадника-деникинца: задние ноги коня находились в Орле, передние – в Москве. В столице России большевики готовили явки и подпольные типографии на случай перехода на нелегальное положение. Ленин призвал: все на борьбу с Деникиным! С других фронтов под Орел срочно перебрасывались лучшие дивизии. Латыш Антон Мартусевич возглавил ударную группу, которой и надлежало разгромить белых. В этой группе не было русских дивизий. В нее входили Эстонская стрелковая дивизия, Латышская стрелковая дивизия, бригада червонных казаков с Украины и бригада Павлова, основу которой составлял Киевский полк. В этом соединении служило около 20 тысяч человек, объединенных в несколько бригад. Имелось почти полсотни орудий и более ста пулеметов. Красные эстонцы были настроены защищать советскую власть столь же решительно, как и латыши. Вот только было их раза в два меньше….
В середине октября латыши и эстонцы начали наступление на Орел. В изданной в Риге в 1972 году «Истории латышских стрелков» рассказывается, что латыши воевали отважно, упорно, а в плен не сдавались: если раненые понимали, что не могли добраться до своих, использовали последнюю пулю для себя…
20 октября в 11 утра латыши вступили в Орел. Но вскоре выяснилось, что горячие эстонские парни успели попасть на окраину этого города на 50 минут раньше. Это помогло эстонцам заработать немало денег: все бойцы дивизии получили премию в размере месячного оклада.
И все же решающие бои были еще впереди. Деникинцы вновь перешли в наступление. По пять-шесть раз в день они ходили в штыковые атаки. Только в 4-м латышском полку за один день 22 октября было израсходовано более ста тысяч патронов. Люди это выдерживали. Не выдерживала сталь. От непрерывной стрельбы плавились стволы пулеметов, выходили из строя винтовки.
Деникин был остановлен. Командующий советским Южным фронтом Александр Егоров позднее вспоминал: «… Латышские стрелки своим героическим натиском… положили начало разгрому сил всей южной контрреволюции».
А 11 ноября многонациональная латвийская армия форсировала Даугаву и нанесла поражение немцам. Советская Россия и буржуазная Латвия были спасены. Отдаленным следствием побед красных латышей стали индустриализация, коллективизация, сороковой год, полет Гагарина, победы сборной СССР по хоккею и дефицит товаров в советских магазинах. В 1991 году многие латышские политики начали проклинать ту власть, за которую фанатично боролись стрелки. А в октябре 2005 года прах генерала Деникина был с воинскими почестями перезахоронен в Донском монастыре в Москве. Панихиду совершил Патриарх Алексий II.
