Недавно я прочел в «Вопл’ях» (научный журнал «Вопросы литературы») занятную статью о том, что на современную прозу огромное влияние оказывает рынок. Как? Вопрос мне тоже показался интересным, но все оказалось достаточно просто. Автор статьи называет три момента, которые меняют и лицо, и смысл нашей литературы.
Немного науки
Прежде всего это консьюмеризм, т. е. демократическое разнообразие и многогранность выбора на любой вкус. Оказывается, рынок определяет даже не столько способ производства (литературного продукта, разумеется), сколько избыточность удовлетворения потребностей разных читателей.
Второе — развлекательность, или перформативность. Книгу надо продать, для этого она должна быть написана занимательно, чтобы читать было в кайф. Ради удовольствия, и только. В иных случаях обычно подчеркивают значение зрелищности, ну а в литературе, соответственно, описательность, «акт рассказывания», в смысле — с ним случай был такой…
И третье — т. н. креативное разрушение. Это когда все обязательно выглядит иначе, не так, как обычно. Что–нибудь новенькое непременно должно «замещать старое».
Ну и тут я добавил бы от себя еще четвертый элемент — престижность. Без нее сегодня никуда.
Все новации налицо
«Роман с опозданиями», который только что издал Федор Павлов–Андреевич (сокращенно ФПА) и о котором пойдет разговор,— ультрасовременное произведение новой российской литературы, потому что отвечает всем этим четырем требованиям. А вот является ли этот роман литературой — вопрос особый.
Престижность котировалась всегда. Во все времена, при всех политических формациях. Чем же престижен «Роман с опозданиями»? Не догадаетесь. Тем, что он украшен рисунками Людмилы Петрушевской. А Петрушевская сегодня — это особый бренд либеральной литературы. Есть читатели, которые войдя в торговый зал книжного магазина, в первую очередь обычно подходят к полке, где стоят книги Петрушевской. Она для них — знамя, герб и гимн российского либерализма.
Скажу откровенно, если бы не Петрушевская, «Роман с опозданиями», вероятно, не привлек бы моего внимания. Правда, дело тут совсем не в рисунках. И не в том даже, что год назад Петрушевская презентовала себя не только как прозаик, но и как художник, — она устроила первую выставку своих живописных художеств. Могу заметить, что с живописью у нее, по–моему, все обстоит гораздо интересней, чем с литературой.
Феномен «Романа с опозданиями» (для меня, по крайней мере) заключается не в самом факте, что Петрушевская оформила детище ФПА, а в том, что он, автор книги, — ее сын. Это секрет первый. Тому, кто понимает, он многое объяснит…
Остальные секреты «Романа с опозданиями» связаны уже с самим автором. Читатель, взяв в руки пестро оформленную книгу ФПА и пролистав несколько страниц, озадачится — кто ж таков ее автор и, собственно, что это он издал? И как раз это весьма и весьма интересно.
Московские звезды
Начну с того, что ФПА — человек, в Москве известный многим как завсегдатай модной российской тусовки. Писать он начал в 16 лет. Отправился в вояж на Камчатку и сразу напечатал о своей поездке в журнале «Столица» неплохой очерк. В книге он помещен почти в самом конце и после прочитанного прямо–таки поражает и своим размахом, и языком, и всем прочим.
Если бы ФПА пошел по матушкиной стезе — было бы здорово. Но не пошел. Ударился в другие модные дела и очень быстро, в двадцать с лишним лет, преуспел во всем, чем занимался. В телережиссуре, как ведущий нескольких передач на телеканале «Культура». В модельном бизнесе — сперва он был моделью, потом открыл свои модельные агентства. Как режиссер–постановщик — ставил модельные шоу, увлекался перформансом и даже имел свой театр. Кроме этого, был еще и редактором двух или даже трех популярных московских газет и журналов…
Сейчас он в возрасте Христа, ему 33 года. Чужим представляется в роли художника и журналиста. Пишет, действительно, легко и просто, как молодой бог. Но к этому мы еще вернемся, чтобы разобраться, что там у него богово, а что как у простого смертного.
Судя по «Роману с опозданиями», ФПА помимо всего еще и заядлый путешественник. Когда он успел облететь весь мир, непонятно. Между прочим, московский журнал о географии и путешествиях GQ даже номинировал его на «Человека года» — настолько это яркая и современная фигура.
Сам он по жизни считает себя серфером и перформатором, потому что постоянно занимается если не тем, то другим, иногда не видя между вторым и первым большой разницы. Театр и доску для серфинга всегда «носит с собой», а если можно, точней было бы сказать — в себе. И еще увлекается практиками «расширения сознания». Но это — тема запредельная, о ней не будем.
Что такое травелог?
Начнем с начала: «Роман с опозданиями» — про что? Про что, про что? Да, верно, про опаздывающих. Чтобы с ними сразу покончить, вот цитата: «…опаздывая, мы всегда рискуем и всегда идем по краю, но никто за всю долгую и печальную историю мировой литературы не попытался описать наши метания, наш душевный строй, нашу темную сторону луны, в которой сокрыто так много красивого, поющего без нот, без лютни, само по себе».
Ясно, что роман так назван, потому что его надо было как–то назвать. В остальном этот опаздывающий молодой человек все делает еще как вовремя. Современен настолько, что не всегда поспеваешь за его мыслью. А в литературе, например, вообще обгоняет свое время.
Книгу он написал в ультрасовременном жанре травелога. О котором пока что мало кому известно, потому что ни в одном словаре не сказано, что это такое. Травелог — от англ. travel, путешествовать. Легкое чтиво, составленное, точно из клипов, из путевых заметок, дневников и писем, написанных разговорным языком с использованием молодежного сленга. Чем травелог отличается от всегда существовавших путевых заметок? Эгоцентризмом. В травелоге описывается не совершенство и великолепие географических достопримечательностей, а та степень удовольствия, которое они доставили автору. Поэтому такие заметки, хоть их и не скучно читать, ничем особым не отличаются, потому как в общем–то они ни о чем, — о себе родимом.
А читать интересно, — и конкретно «Роман с опозданиями» тоже, — потому что эта книга написана по–новому. В совершенно нелитературном ритме эсэмесок, мейлов, телефильмов и компьютерных игр. И в ней много юмора — не открытого, а скорей близкого к эпической иронии посмеивающегося над всем автора. Во многом именно эта ироническая интонация и делает книгу удобоваримой.
Она насквозь консьюмеристична. В ней собраны очень разные, напечатанные одни на пишмашинке, другие на лэптопе тексты, часто в виде мейлов или надиктованные на диктофон. Глубокими мыслями книга не обременена: главная задача была — не утомить читателя, а наоборот развлечь, чтобы чтение доставляло одно сплошное удовольствие. Это вполне хорошо получается у ФПА, когда он рассказывает о поездках по Индии, Индонезии, Цейлону, Латинской Америке и европейским столицам. И где он только ни побывал!
Мир разрушим, а затем…
Ну и, наконец, главный признак современной прозы, креативное разрушение, здесь наличествует тоже стопроцентно. Не только по части ритма и иронии. ФПА любит взламывать речевые нормы, традиционное построение фраз и целых абзацев. Иногда пишет, как бог на душу положит, в нарушение любых грамматических правил. И все это в виде стеба. Непосредственно и прямолинейно до одури. Кое–что даже на английском языке, и, как я заметил, русский английский у него глаже и изящней, чем его русский русский.
Местами проза ФПА выпадает за пределы разумного постижения — когда он, скажем, вдруг переходит на свой «внутренний сленг». А там у ФПА леший бродит: например, Москва называется словом Основная, Индия — Родная, Бразилия всегда — Бра и т. п. Ну и главный принцип ФПА–писателя — это «отключение сложных мыслей». В этой отключке он пребывает постоянно и повсеместно. Так что креативен и разрушителен он насквозь.
И наконец — эротичен. Как без этого! Правда, надо отдать должное, тут он всегда соблюдает нормы приличия. Иначе нельзя, тем более, что практически весь «Роман с опозданиями» адресован любимой маме–Петрушевской. И потому ФПА игрив, и весел, и карнавален.
Во всяком случае, пока разъезжает по заграничным турмаршрутам. А вот на русскую тему так же красиво лепить тексты у ФПА не получается. У него здесь много грусти и даже трагизма. Заканчивается «Роман с опозданиями» по–брехтовски, тремя финалами. Два коротеньких последних финала не в счет. Это пустышки. Потому получается, что книга как бы символически заканчивается главой о русских «Идиоты». О российской глубинке. Почему — вопрос риторический. Жаль, конечно…
Теперь пара ложек дегтя. Получается, что эта проза — двумерная. В ней нет вертикали, духовной и нравственной составляющей. Так сильно на нее влияет рынок со своим консьюмеризмом, перформативностью и креативным разрушением.
Но самое ужасное в другом (а может, не ужасное?), в том, что к этой прозе быстро привыкаешь. (Что это — проза, спору нет. ФПА писать обучен). Вчитавшись, продолжаешь читать «Роман с опозданиями», если и не с интересом, то с любопытством и даже удовольствием. Это печально. Печально, так как осознаешь, что в каком–то смысле с твоей стороны — это измена той традиционной литературе, которую ты всегда считал единственно настоящей.
С другой стороны, всем книгочеям я рекомендую «Роман с опозданиями» прочесть. Чтобы знали, какая литература нас ждет в будущем.
