В московском Театре Наций наш теперь уже знаменитый земляк режиссер Алвис Херманис поставил свой первый в России спектакль — «Рассказы Шукшина». В рамках фестиваля «Золотая маска в Латвии» премьеру увидели и рижане. Хотя любые гастроли проходят обычно в режиме цейтнота, Евгений Миронов, художественный руководитель Театра Наций и замечательный артист, все же нашел время ответить на вопросы Ракурса.
— «Рассказы Шукшина» еще не видели ни в вашем Саратове, ни на Алтае, ни в Сибири. Почему такая «привилегия» Риге?
— У меня действительно с вашим городом многое связано. Так получилось, что в Ригу я всегда приезжал со своими новыми работами. Мой родной Саратов не видел столько премьер со мной, сколько их видела Рига. Это и «Борис Годунов», и «Гамлет», и «Иудушка», и «Фигаро», и «Номер 13».
— Именно вам уже в качестве руководителя Театара Наций принадлежит идея пригласить латышского режиссера Алвиса Херманиса, которому ближе скорее западная культура, чем русская?
— С Алвисом мы давно хотели поработать, только не знали как и с чем. Когда мы с Чулпан посмотрели его спектакль «Соня» по рассказу Татьяны Толстой, такой изящный, лаконичный, трогательный, мы просто влюбились в режиссера, не будучи с ним знакомым. Нас сосватал Роман Должанский. И мы как–то сразу нашли общий язык, срослись, что ли.
— Представляя свою работу, Херманис объяснил, почему остановил свой выбор на Шукшине. Цитирую: «Для меня совершенно не убедительны бренды русской культуры, которые так популярны на Западе — Достоевский и Толстой. Для меня более русский — Василий Шукшин, поэтому я и выбрал его для своего спектакля». Вы согласны с ним?
— В чем? В том, что Достоевский и Толстой «не бренды русской культуры»? Не буду спорить с Херманисом, это его точка зрения, и она имеет право на жизнь. А вот с тем, что Шукшин — писатель на все времена, солидарен полностью. Алвис как–то сказал, что посредством этого спектакля он хотел посмотреть на настоящих русских, так сказать, «чистоганом». Его спектакль получился с огромной любовью к людям. Не с сочувствием и состраданием к простому народу. А именно с любовью к людям. Я видел, как во время спектакля плакали французы. Я спросил — почему? Разве это не «выжимка русского»? Мне ответили — ничего подобного! Любая из этих историй могла случиться в любой деревне. Французы уловили суть показанного. И такое восприятие везде. Я и не предполагал, что Шукшин настолько интернационален.
— Сложно работать с режиссером Алвисом Херманисом?
— Мы, артисты, народ такой, что так и норовим отъехать далеко от автора. А тут впервые в жизни мы не проигрывали какие–то экстраординарные ситуации, а играли то, что со всеми нами случается или может случиться каждый день. Мы играем десять историй, десять маленьких спектаклей («Приехал», «Миль пардон, мадам», «Срезал», «Жена мужа в Париж провожала», «Степка», «Беспалый», «Микроскоп» и другие). Шукшинские «чудики» — это я, он, вы. Мы в жизни ведем себя точно так же, как ведут себя наши герои: с кем–то дружим, на кого–то обижаемся, кого–то любим. Актеров игра просто засасывала, настолько естественно и органично все происходило. Алвис дал нам волю хулиганить. А с другой стороны был очень жесток. Пожалуйста, сказал он, несите свое. Ну мы и «понесли». Я с самоваром пришел, Чулпан со старым утюгом, кто–то притащил валенки. Словом, сами того не осознавая, мы дружно вытащили на сцену деревенские штампы. Вот тут Алвис и сказал: «Э, нет, этого не будет, никаких тулупов и самоваров!» Он освободил нас от штампов, сумел рассказать про дух русской деревни.
— За этим вы и поехали в Сростки?
— Это поразительно, но до нас никому такая идея в голову не приходила! До нас там был только Додин, когда делал Абрамова «Братья и сестра». А это так здорово. Там надо побыть. После этого остается ощущение правды. Сценограф спектакля Моника Пурмале сделала фотографии жителей села, которые мы использовали как задники на сцене. Эти фотографии — настоящая удача, они помогают создать настроение. В конце спектакля мы сидим спиной к залу, а в зал смотрят фотографии селян, многие из которых были хорошо знакомы с Василием Макаровичем. И мы словно и не артисты в этот момент. Просто сидим на берегу и говорим о жизни. Мы не врем!
— Спектакль Алвиса Херманиса стал первой постановкой после того, как вы стали художественным руководителем Театра Наций. Какой вы видите политику театра?
— В декабре исполнится три года, как я возглавляю театр. Если вы успели заметить, у нас нет театральной труппы в привычном ее понимании. И никогда не будет. Это сложная структура, это даже не совсем театр, скорее международный театральный центр, основной концепт которого — приглашать для создания новых спектаклей не артистов, а режиссеров. Помимо вашего замечательного Херманиса мы приглашаем и других замечательных режиссеров. В мае канадский режиссер Робер Лепаж приступит к работе над своим проектом (пока не буду его озвучивать). Открыты мы и для талантливых молодых режиссеров.
Другое наше направление — фестивальная деятельность. В Театре Наций уже проходят три фестиваля: межрегиональный фестиваль малых театров; фестиваль «Территория»; фестиваль французских театров, в частности, мы пригласили спектакль Марины Влади о Высоцком. А в этом году мы впервые сезон шекспировским фестивалем, в рамках которого лучшие в мире шекспировские постановки будем привозить в Москву. И конечно, делать свои. В декабре зрителей уже ждет премьера — режиссер Владимир Панков ставит «Ромео и Джульетту».
На снимке:
Евгений Миронов и Чулпан Хаматова за главные роли в «Рассказах Шукшина» были награждены самой ценной премией сезона — призом «Хрустальная Турандот».
