Совсем нелишне иногда посмотреть вокруг чуть-чуть другими глазами. Поэтому мы рады гостю этой полосы – человеку из Одессы. Зовут его Михаил Борисович Кордонский, член Союза журналистов Украины, публиковался и за пределами своей страны. А тема этой публикации, что ясно же из подзаголовка, архиактуальная.
“Их свиньи съедают наш урожай!!!”
История одного латышско-армянского межнационального конфликта
Михаил КОРДОНСКИЙ
Это старая история о том, как семья латышей поселилась в армянском селе…
Семья на самом деле была смешанная. Село тоже на самом деле было смешанное – не бывает на Северном Кавказе ничего моноэтнического. Если армянское, значит, армян больше половины, остальные – русские, адыгейцы и еще Бог знает кто, кого занесло. Если латыши, значит, га-авоа-ворят по-русски чут-чут с эакцентом. Дело было в начале 80-х, никаких беженцев и бедствий тогда не было. Латыши, еще не покидая физически Латвию, поехали на каком-то восточном учении, а вернее на эклектичном и живописном смешении (старшее поколение – кстати, по профессии художники и искусствоведы, а были там еще дети и внучок). Несколько месяцев они колесили по окрестностям в поисках, понятно, экологической чистоты и малонаселенности, ну, этого там навалом. Но еще и подходящей ауры, астрального поля, благоприятного астрологического прогноза и прочей синергетики. Нашли! Продали свой хутор в Латвии, переселились, быстро перезнакомились и подружились с сельской и райцентровской интеллигенцией всех мастей и стали жить-поживать. Читали лекции про свое… это… ну, извините, не буду повторяться, чтобы не исказить… духовное это. Естественно, никакого следа и ощущения какого-то национализма, даже и представить невозможно.
Но не прошло и года, как мы услышали от наших латышей, без, правда, ругательств, но и не намеками, а открытым текстом: “Армяне! Армяне! Ох уж эти армяне! Ну, как же мы ошиблись?! Мы так верили, что со всеми хорошими людьми, независимо от… А как же можно жить рядом с армянами?!!”
Поссорились с соседями, в общем, да не одними, а с целым отшибом села разом. Участковому уже жаловались, и в суд на кого-то собрались подавать.
Узнав про эту странную беду, в райцентре собралась делегация, в составе: русский, адыгеец, армянин, латыш и еврей. И поехали мирить. Внешне все – типичные представители своих рас, хоть картины пиши (в интуитивном расчете на образное восприятие субъектов). Если разобраться поглубже, армянин был полу, еврей и латыш сильно пообрусемши (но латыш еще с детства язык знал), зато адыгеец – со всем причитающимся орлиным взором, носом и гортанным клекотом, а русский – вылитый Николай Второй. Никаких общественных межнациональных организаций тогда не было, термин “медиация” знали только профессионалы-психологи, которых было раз в сто меньше, чем сейчас. Весь этот сбор и поездка (и потом еще не одна и многие другие примирительные акции) происходили просто так, обычными человеческими лицами безо всяких юридических, и никакой потребности в юридическом процессе участники не ощущали – это вообще не приходило никому в голову.
Конечно, в процессе участвовали представители далеко не всех живущих в этом районе наций, иначе пришлось бы нанимать автобус ПАЗик (другие в то село зимой не доезжают), а в распоряжении делегации был только горбатый “Запорожец” Николая Второго, куда все и втиснулись.
Приехали. Как положено в сельской местности, с дороги, сели за Стол и Поели. (Не трогай это место, корректор, я никак не могу написать эти слова с маленькой буквы. Совесть и память не позволяют).
Интернациональная делегация не только Подкрепилась, но успела побегать и по соседям, – выслушать обе стороны. К латышам никто претензий не имел. Один мудрый армянин сказал глубокомысленно: “Оны… ну так оны жывут нэ так. Ну ы так”.
А вот претензии латышей к армянам были исчерпывающе сформулированы в пяти русских словах, не считая непроизносимых восклицательных, и когда интернационал их услышал, то на некоторое время онемел.
Вот эти слова: “Их свиньи съедают наш урожай!!!”
Свиней в этой местности разводят так. Сначала покупают хрюшку, не племенную, а так себе среднюю. Кормят, но всячески пытаются выдворить ее побольше погулять. А хочется-то ведь бабе не только жрать. В конце концов она находит себе в лесу бойфренда и приводит от него поросят. Получаются такие звери, которые дом в принципе знают и на пару холодных месяцев к нему возвращаются. Остальное время гуляют сами по себе. Попадаются среди них полосатые, весьма клыкастые и агрессивные, очень стайные и наглые. Идя из сельпо поставить на землю добычу и заговориться двум хозяйкам не рекомендуется: это зверье тихонько подойдет и прямо из сумки, прямо из-под… (ну, разве что не носа – где обычно бабы сумки ставят?) клыками вытащит и хлеб, и полиэтиленовый мешок с крупой, и все съедобное, кроме разве что железных консервов и водки. Непьющие они. При вялом поведении двуногого носителя съестного они вполне могут собраться вокруг него в кольцо и начать рычать… даже типа гавкать, ну уж на “хрю-хрю” это никак не похоже. Сказать, что они опасны, можно с натяжкой: палкой от них отбиться можно, да и с голыми руками достаточно проявить ответную наглость, и они рассеиваются. Но это надо знать, а для туриста такая стая представляет психологически угрожающее зрелище.
Пускают их в свободную гульбу на вполне экономических основаниях: они сами в лесу кормятся. Осенью, когда лес толстым слоем устилают желуди и каштаны… Настоящие, человечески съедобные каштаны, те самые, что в Париже. Больше нигде в России, кроме Северного Кавказа, они не растут. Жарить их совсем не обязательно, это уж французские народные сказки, можно так прямо подбирать с земли и есть. По питательности и содержанию полезных веществ, близки к грецким орехам, которые, впрочем, там тоже растут в изобилии. Люди их, конечно, и собирают, и себе, и на продажу, и в заготконторы (теперь – фирмы, детали), но их столько!.. А местность-то, мягко говоря, пересеченная, техника там не канает, а людям нелегко лазить по склонам, тропам, хребтам с рюкзаком. Свиньям, может, тоже нелегко. Все, однако, лазают, и всем хватает. Эти полувепри рекордсменами в мясной категории не становятся, но по 90-110 кг за сезон нагуливают. Заметьте, с минимумом затрат! Двуногие сдают их на мясо, и цикл повторяется….
Естественно, эта технология никакого отношения к национальному вопросу не имеет. Она связана с таким сочетанием природных условий, и пользуются ей все, кто живет в этой местности. Исконно и кондово. А проблема с огородами решается очень просто: вокруг всякого места, где взращивается что-то вкусное и люду и вепрю, сооружается крепкий полутора-двухметровый забор. Чаще всего из дешевого горбыля – отхода лесопилок, которые там везде есть: ценные породы леса – национальное достояние и доход. Ну, если у кого экологическая религия, можно и из бревен сушняка забор слепить, проволокой перевязать… по-разному там, спросите местных – научат. Неказисто, но крепко.
Наши латыши начали обустройство своей усадьбы с такого изяшнейшего прибалтийского штакетника, по коленку росточком, досточка-интервальчик-досточка, ровненько обстругано и ну очень старательно покрашено. Хрюшковепри так же изящно через него перепрыгивают и идут себе по что попадется. Для них все, что не огорожено, – это лес. Живут они здесь. А латышских демаркационных заборчиков у них в генетической памяти еще не накопилось.
Все эти технологические изыски интернациональная делегация пыталась объяснить латышам до глубокого вечера, потом еще с утра и до Обеда, пока не приспело возвращаться в райцентр. Ну, были, конечно, средь мирского, разговоры и о вечном, духовном, астральном, и смотрины новых картин, этюдов… Но делегаты все искали случая вернуться к теме. Несмотря на несомненный интеллект и вменяемость всех сторон, в первый заезд разрешить конфликт не удалось. Когда делегация уже прощалась, жена латыша сказала последнее на этот визит слово: “Ну, может вы все-таки попытаетесь с ними (соседями) еще раз поговорить? Чтобы они хоть не на все время, хоть пока у нас помидоры созревают, свиней запирали…”
Назидательная часть истории, собственно, закончена. Мне кажется, ей не требуется моралите или переформулировка в терминах идеологии, психологии, философии. Не буду, скажу по-простому. Суть этой истории – НЕПОНИМАНИЕ. Непонимание, не пробиваемое интеллектом, интеллигентностью, терпимостью… да перечислите все параметры и грани разума из всех словарей – ничем.
Что с этим делать?
Я вам таки скажу. Как сказал поэт: “следует жить”!
На следующий год, тоже зимой, мы с другом поехали в гости к латышам. Друг, большой любитель поесть, зная, что едет к вегетарианцам, на всякий случай очень, очень плотно позавтракал. Они как накрыли Стол! В декабре-то – множество блюд, самых разных, непохожих, острых и сладких, и кислых и сытных, и, уж конечно, вкусных. Все со своего огорода, включая и вина разных сортов. “Ох! Я согласен быть ТАКИМ вегетарианцем!” – сказал друг, отдуваясь. Сводили нас на экскурсию, среди прочего, в новоотрытый погреб. Я, конечно, не спец в сельхозяйстве и архитектуре, но так, в гостях бывал и друзьям сельским или дачным помогал погреба рыть, но такого… Ассоциации разве что с заводскими хранилищами: сужающиеся в перспективе полки, а на них 10-, а то и 20-литровые стеклянные баллоны с консервированными плодами.
– Ну, что соседи, – осторожно спросил я, – как их свиньи, не шкодят?
– Иех, обиедают кониешно, да… Ието то, что осталос…
Забор из горбыля, однако, появился. Не сплошь вокруг, как у армян. Пока – в некоторых местах…
