Поставить моноспектакль – дело очень трудное. Не каждый актер сумеет завладеть вниманием зрителя так, чтобы ни одна посторонняя мысль его не отвлекала. Это высший пилотаж.
Вадим Гроссман сумел. Талант! На малой сцене Русской драмы только что прошла премьера его моноаттракциона «Карлик».
Роман шведского писателя Пера Лагерквиста переписала для сцены Наталья Щеглова. Получилась полуторачасовая пьеса с одним действующим лицом. Играет его – заключенного в темницу старинного замка уродца – Гроссман. Причем настолько впечатляюще, что весь двор испанского герцога перед нами, как на ладони.
Речь в спектакле о том, как неудачливый человек тешит себя своими амбициями. В его воображении он, несчастный злой карлик, проживает целую жизнь красивого, могущественного человека, способного влиять на судьбы мира и людей. Впрочем, на сей раз не так важно, о чем этот спектакль, как то, насколько изобретательно он сделан. Гроссман вытворяет чудеса на сцене. Что он талантливый актер, известно многим, но что к тому же он искусный режиссер, не ожидал никто. С легкостью циркового фокусника Гроссман превращает своего героя в самых разных людей. Карликом на сцене он остается недолго. Мы видим в нем то остроумного придворного шута, то клоуна или циркового силача, потом жонглера, потом вдруг закованного в латы смелого рыцаря…
Вереница интереснейших образов на одно лицо с первых же минут завладевает вниманием зрителя и вызывает у нас сочувствие. Поэтому и сам карлик, что бы он ни творил, становится нам мил и симпатичен. Его неприязнь к людям, преклонение перед своим властелином герцогом, влюбленность в герцогиню и ненависть к ее любовникам, которым он носит от нее записки, – все это рождает на сцене мощный энергетический сгусток, подчиняющий себе сидящих в зале.
Но все же гвоздь программы заключается в ином. В том, во-первых, что Гроссман умудряется заполнить почти пустую сцену массой воображаемых предметов. Да так сыграть, чтобы эти виртуальные вещи ожили и заработали.
И второе: на сцене одновременно доминируют как бы два лица. Мерзкий карлик Пиколино, как называет его дочь герцогини, и великий художник эпохи Возрождения Леонардо Да Винчи. Без него спектакль удался бы только наполовину.
Гроссман использует простой по сути дела прием, который в общем-то и наполняет весь спектакль живым содержанием. Посреди сцены у него висит большой, в половину человеческого роста, откидной календарь с художественными репродукциями. Перелистывая его месяц за месяцем, карлик вводит в круг событий знатных дам Леонардо да Винчи, Тайную вечерю, брутального Кондотьера и другие известные картины. Этим Гроссман иллюстрирует свой рассказ. Одновременно в его монологах и сами картины как будто оживают перед нами. Таким образом тесная, узкая сцена начинает расширяться в нашем воображении, заселяясь множеством самых неожиданных деталей. И все это сопровождается фейерверком эмоций, обрушивающихся на изумленного зрителя.
Одно только меня удивляет. Наш зритель. Спектакль он, конечно, смотрит увлеченно, но как-то уж очень серьезно. И я догадываюсь почему. Если бы это был детский спектакль и в зале сидели дети, они ко всему бы относились живее – со смехом и весельем. Все же Гроссман по манере своей игры, должно быть, – актер детского театра. Слишком много иронии и прочих актерских находок тратит он на взрослого зрителя, которому и так всегда все ясно и понятно. Зритель наш глух эмоционально. Мне кажется, играть на взрослую публику Гроссману даже скучно – отдачи он получает мизер. Тогда как здесь зал должен трепетать от восторга. Способны на это, наверное, только дети.
