(Окончание. Начало в №№ 11–17)
9 мая главы более 50 государств соберутся в Москве, чтобы отметить один из самых славных юбилеев в истории человечества — День Победы. Десятью днями ранее парламентарии из стран Балтии “на троих” осудили победителей на внеочередном заседании Балтийской ассамблеи. А премьер–министр Латвии Айгар Калвитис в своем заявлении об отношении к России объявил: “Мы совершенно уверены, что только различные толкования вопросов истории ХХ века являются причиной обостренной риторики между нашими странами”. Но так ли это?
Историческое открытие:
Победы не было
Чем ближе 9 мая, тем жестче становится в Балтии та самая риторика, о которой говорил господин Калвитис. 26 апреля парламент Литвы принял обращение к России, в котором утверждается, что 9 мая “нельзя называть победой”. Президент Эстонии давно уже отказался ехать в Москву. 8 мая премьер–министр Эстонии собирается возложить венок “на холме Марьямаги”, на месте “оборонительных боев” 1944 года. Андрус Ансип подчеркивает, что надо почтить память всех солдат, погибших на фронтах Второй мировой войны. Но венок все же собирается возлагать там, где соберутся бывшие легионеры.
В России, понятно, чтут участников борьбы с фашизмом. С 2006 года Герои Советского Союза станут получать персональные пенсии в 20 тысяч рублей в месяц (около 400 латов). Такого не было даже в советские времена. В Латвии Герой Советского Союза может получить разве что крупные неприятности. В том случае, если станет ходить по улицам со своей наградой на пиджаке.
Только ли несогласием с оценками прошлого порождена та риторика, о которой говорил господин Калвитис? Несколько дней назад на публичной конференции в Риге бывший министр иностранных дел Эстонии, заместитель председателя комиссии иностранных дел Европарламента Томас Ильвес привел такой пример: некогда Эстония была оккупирована датчанами, само название Таллин означает “датский город”. Однако, ныне никто не предъявляет никому претензии. Отношения с РФ — иные. Почему же?
И в России и в Балтии ныне ведут подсчеты. В России продолжают уточнять число павших в борьбе за ликвидацию коричневой чумы и число жертв нацизма. Недавно агентство РИА–Новости обнародовало такие данные: гитлеровская агрессия “унесла 27 миллионов 600 тысяч жизней. Число раненых, травмированных, заболевших превысило 30 миллионов человек. От 7 до 10 миллионов советских граждан было угнано на каторжные работы в Германию. Из них не менее полутора миллионов погибли. Не пережили войну две трети солдат и офицеров, оказавшихся в немецком плену”. В странах же Балтии подсчитывают или собираются подсчитать размер компенсации “за оккупацию”.
С фигой в кармане?
30 апреля в Риге в Высшей юридической школе состоялась конференция с выразительным названием — “Пакт Гитлера–Сталина сегодня: юридические последствия и ответственность” (имелся в виду пакт Молотова–Риббентропа). Руководить конференцией призвали американскую латышку, политолога из Чикаго Расму Карклиню, а основным докладчиком сделали магистра (не самый высокий уровень) Кристину Круму. Госпожа магистр почти час говорила, как в известном анекдоте про хорошую и плохую новость. Первая часть ее доклада сводилась к доказательствам того, что Россия должна за оккупацию отвечать. После чего последовала плохая новость: ни один международный суд такое дело к производству не возьмет.
Собственно, никаких сенсаций г–жа Крума не обнародовала: днем ранее Балтийская ассамблея призвала Россию признать факт оккупации и возместить ущерб (не конкретизируя сумму). Что также сенсацией не стало.
В сложном положении находился на конференции в Риге глава латвийского МИДа Артис Пабрикс. Ведь несколькими днями ранее правительство ЛР заявило о готовности подписать договор о границе с Россией. Но и оно же приняло одностороннюю декларацию, в которой указывается, что мирный договор 1920 года сохраняет юридическую силу. Что может трактоваться как претензии на Пыталово. Не выдержала даже президент Латвии Вайра Вике–Фрейберга. Она указала в радиоинтервью: ранее четыре министра иностранных дел и пять премьер–министров заявляли, что у Латвии нет территориальных претензий ни к одной стране, и эта позиция излагалась как официальная при вступлении в НАТО и ЕС. Декларация же может быть истолкована как выдвижение территориальных претензий. Президент изложила имеющиеся варианты. Смириться и получить границу без Абрене, что поможет присоединиться к Шенгенскому соглашению. Ждать, когда Россия согласиться отдать территории. И “третий вариант — отвоевать Абрене силой”, — пошутила ВВФ.
Пабрикс на конференции 30 апреля указал собравшимся дипломатам и журналистам, что Латвия не выдвигает никаких территориальных претензий к России и готова подписать договор о границе. Однако говорить об отсутствии территориальных претензий к России и при этом ссылаться на права ЛР и ее граждан, определенные договором 1920 года, примерно то же самое, что требовать осуждения коммунизма в мировом масштабе и в то же время сохранять в Риге улицу имени первого главнокомандующего Красной армией Юкума Вациетиса. Сколько бы Пабрикс ни объяснял, что односторонняя декларация правительства нечто вроде фиги в кармане, все понимают: руку из кармана можно вынуть в любой удобный момент…
Кстати, политики, историки и журналисты из Балтии так часто говорят об оккупации и компенсации, что похоже подустали. Только этим можно объяснить изрядно повеселивший почтеннейшую публику ляп на популярном латышском Интернет–портале сообщившем: “Латвия, Литва и Эстония призывают Россию признать оккупацию СССР”. Быстро появились сотни откликов примерно такого содержания: видимо, Ельцин прилетел с Марса и оккупировал СССР, а в Москве это не признают. Похоже, что и народ начал уставать говорить о проблеме всерьез.
Куда смотрел Карлис Улманис?
Латышские историки продолжают переосмысливать историю Второй мировой войны. Недавно свой вклад в этот процесс внес профессор Инесис Фелдманис. По его мнению, подписавшие пакт Молотова–Риббентропа и есть виновники Второй мировой войны. Вот как отвечает такого рода историкам российский публицист Виктор Литовкин:
“Те, кто до сих пор, особенно в странах Балтии, осуждают пакт, почему–то не говорят о Мюнхенском соглашении 1938 года. Разве не Чемберлен и Даладье отдали тогда Гитлеру Чехословакию, разве не они открыли широчайшую дорогу “сильным тогдашнего мира” для передела Европы и остального мира без спроса на то коренного населения той или иной страны? Выходит, что “Мюнхенский сговор” — хорошо, а пакт Молотова–Риббентропа, который фактически продолжил то, что началось в Мюнхене, плохо? Именно потому, что Литве отошел Виленский край?”
Не стану долго обращать внимание на то, что пакт Молотова–Риббентропа в Балтии “денонсируют” до странности выборочно: Печерский район передадим Эстонии, а вот Клайпеду оставим у Литвы, Абрене — Латвии, но Приднестровье — Молдавии и так далее. Не стану также указывать на причины, почему у России требуют компенсации, но ни одно правительство стран Балтии не просило у Германии компенсацию за гитлеровскую оккупацию, факт которой никто в Германии не отрицает. Вернусь к истории. Итак, Англия, Франция и Италия (вопреки призывам СССР) разрешили ликвидировать Чехословакию, а Польша в союзе с Гитлером оттяпала кусочек. Любопытно отношение стран Балтии к пакту Молотова–Риббентропа. Латвия осенью 1939 года признала законность раздела Польши, ликвидировав у себя польское посольство, а Литва использовала пакт для того, чтобы расширить свои границы (Могла ведь и отказаться от новых территорий со словами: “Нам чужого не надо”). Очевидно, что Москва потакала Гитлеру не более, чем Париж, Лондон, Рим или Варшава. Когда же нацизм стал угрожать всему человечеству, спас мир именно советский солдат. О чем ныне в Балтии попросту не хотят говорить.
