90 лет назад в Петербурге началась революция, а в Риге главной новостью по версии газеты «Рижское утро» стала пропажа породистой собаки. Когда же царь был свергнут, в крупнейшем городе Лифляндии тут же началась борьба за власть между латышскими, немецкими, русскими общественными деятелями. Население преимущественно латышского города, однако, поддерживало не их, а интернационалистов–большевиков.
Пастила и концерт
…25 февраля 1917 года прифронтовой город Рига жил спокойной жизнью. Местные газеты сообщали, что император Николай II, уехавший на фронт, прибыл в Ставку. В тот день в Риге в Доме Черноголовых прошел концерт известной певицы, в «Гранд–кино» показывали фильм «Отцы и дети» по роману Тургенева, в «Астории» демонстрировали итальянский боевик «Охота за миллионами», Первый городской театр давал спектакль по роману знаменитого польского писателя Генрика Сенкевича. Владелец магазина на Известковой улице (ныне Калькю) рекламировал свои товары: пастилу, шоколад, колбасы из гусиной печенки…
26 февраля газета «Рижское утро» поместила на первой странице набранное огромными буквами объявление: в Майоренгофе (Майори) пропал «черный, сибирский борзый». Рижские СМИ сообщали о петербургских слухах: за крайне резкую речь, произнесенную в парламенте 15 февраля, может быть арестован депутат Государственной думы Александр Керенский. Но главной политической новостью была, конечно же, информация о выборах городской думы Таллина. Больше половины мест в муниципальном органе власти вновь получила «эстонская» партия, русские немного увеличили свое представительство.
Приятным известием стало сообщение о том, что 25 февраля русские летчики сбили под Ригой немецкий самолет. И мельком сообщалось о том, что в Петрограде возник временный дефицит хлеба.
Между тем революция разгоралась. 28 февраля Государственная дума потребовала отставки правительства. 2 марта царь отрекся от престола. 4 марта в Риге наконец–то возник дефицит газет. Так как их раскупали мгновенно и на всех их не хватало, на рижских улицах важнейшую информацию читали вслух. Чтение сопровождалось криками «ура» — рижане восприняли сообщение о падении царизма с таким же энтузиазмом, как за 4 года до этого с энтузиазмом отпраздновали 300–летие Дома Романовых.
Председатель Рижской думы Андрейс Красткалнс срочно собрал думское заседание и провозгласил 4 марта в ратуше: «Под гром пушек рождается новая Россия». Мало кто в ратуше понимал в тот момент, что наступает время не великих праздников, а великих потрясений.
Пошел вон, председатель!
5 марта 1917 года все чины рижской полиции были уволены, полицейские участки закрылись. Через несколько дней революционеры арестовали бывшего полицмейстера города полковника Феличкина. Вместо полиции формировалась милиция, в первую очередь из членов добровольных пожарных обществ. Понятно, что при получении информации об этом к революции с ликованием стали относиться не только демократы, но и криминальные авторитеты.
В городе проходили торжественные мероприятия «по случаю введения нового строя». 9 марта утром в Христорождественском соборе прошел торжественный молебен. Затем на Эспланаде состоялся военный парад. Руководил организацией торжеств Андрейс Красткалнс, который стал к тому времени «един в двух лицах». Дело в том, в Лифляндии, как и в столице Российской империи, шли аресты представителей старой власти. Был посажен под замок и лифляндский губернатор Шидловский. А Красткалнс получил повышение, став губернским комиссаром. За плечами у 47–летнего губернатора были учеба на юрфаке Московского университета, должности заместителя председателя Рижского латышского общества, зампреда Рижской думы, а затем и ее председателя. Кстати, пост руководителя Риги Красткалнс оставил за собой. Он не подозревал, сколь коротким окажется и его губернаторство, и дальнейшее его руководство Рижской думой.
События развивались очень быстро. Уже 20 марта Красткалнсу стало не до ликования: избранная при царе Рижская дума, растерянная и напуганная революцией, сама выразила себе недоверие и обязала Андрейса Красткалнса просить МВД России об организации новых выборов. 22 марта губернский комиссар, оказавшись под шквалом критики, сложил полномочия. Дума, однако, продолжала работать, так как ее было некем заменить. Но то, что она существует, раздражало многих рижан. 4 апреля председатель Рижской думы Красткалнс по инициативе двух воинских частей и Рижского совета рабочих депутатов был арестован. Будущего депутата третьего Сейма Латвийской Республики и действующего председателя Рижской думы выслали из Риги в Россию.
Страсти по власти
Уже 20 марта Совет латышских рижских общественных организаций на своем заседании избрал временную городскую думу. В нее вошло немало людей, ставших в будущем известными политиками и общественными деятелями. Это были, к примеру, газетный магнат Антон Беньямин, будущий премьер–министр ЛР Маргерс Скуениекс, будущий министр в просоветском правительстве Августа Кирхенштейна Петерис Блаус…Через несколько дней на свое собрание собрались представители немецких, русских, еврейских, польских, литовских организаций. Они провозгласили, что состав гласных Рижской думы должен формироваться по принципу «пропорционального представительства национальностей». Что примечательно, страсти по власти так захватили всех, что ни латышские, ни нелатышские политики не задумались о возможности проявить инициативу снизу и организовать выборы городской власти.
В конце марта принадлежавшая Беньямину газета «Яунакас зиняс» писала: «Латыши имеют право требовать большинства в городской думе». Шла и борьба за должность губернского комиссара. Лифляндский земский совет избрал на эту должность бывшего депутата госдумы Андриса Приедкалнса, а его заместителем сделал Карлиса Улманиса. Петроград, однако, кандидатуру Приедкалнса не утвердил. В начале апреля в Рижском замке начал вести прием населения временно исполняющий обязанности губернского комиссара Рахманин.
Продолжались аресты представителей старой власти. Бывший тюремный надзиратель Зелтинь перерезал себе горло, оказавшись после задержания в тюремной камере.
Тем временем жизнь ухудшалась. Еще в марте было запрещено пересылать по почте печенье. В апреле появилось постановление о запрете печь на продажу торты, пряники, куличи и пирожные.
В апреле в Риге появился новый градоначальник: временным городским головой стал будущий президент Латвии Густав Земгалс. По сути, вся власть, начиная с правительства и кончая мэром Риги, была временной. И 1 мая 1917 года рижане показали, кому же они доверяют.
Море красных знамен
1 мая 1917 года по инициативе Совета рабочих депутатов в Риге состоялась демонстрация трудящихся. В тот день по воле пробольшевистского совета не работали учреждения, кинотеатры и промтоварные магазины, по Александровской (Бривибас) прошли чуть ли не все рижане. Корреспондент газеты «Рижское обозрение» определил численность манифестантов более чем в 100 тысяч человек. (Заметим, что в Риге в то время жило несравнимо меньше людей, чем сейчас). Журналист писал: «Огромное человеческое море, десятки тысяч стоящих стройными рядами людей, бесконечный лес красных знамен. Все в красном».
Не преувеличило ли «Рижское обозрение» масштаб демонстрации? Вряд ли. Другая газета — «Рижское утро» — назвала даже еще большую цифру манифестантов. Демонстрация началась утром, перешла в митинги, закончилась только в пять часов вечера. Определяющим ее цветом стал алый. На домах висели красные флаги, они развевались над машинами, люди шли в красных шарфах, обвязывались красными лентами, в красное были завернуты кокарды военных…Кстати, военных было немало — за день до манифестации на сторону большевиков перешли все латвийские стрелковые полки. И красные флаги завезены были вовсе не из Москвы…
