(родился в 1953 году)
Нет-нет да и встретишь на интернет-форумах четверстишие, приводимое по самым различным (не всегда даже «поэтическим») поводам:
Подрастете – вам хватит и зрелищ и горького хлеба.
А пока будьте добрыми, будьте ребята, хорошими.
Не ходите по лужам, ведь в них отражается небо.
Так зачем же по небу, по синему небу галошами?
Чаще всего имя его автора не упоминается, как и в «докомпьютерные» 70-е, когда эту поэтическую миниатюру даже пели под гитару. Но автор есть. Это Андрей Чернов – коренной петербуржец в девятом поколении, прямой потомок первого архитектора Петербурга Доменико Трезини (работал с 1703 по 1734 гг.), поэт, историк, археолог, лингвист, публицист, искусствовед, музыкальный теоретик, переводчик и комменататор «Слова и полку Игореве». В течение 20 лет Андрей Чернов был соратником и единомышленником Дмитрия Лихачева.
В конце 80-х организованная Черновым экспедиция журнала «Огонек» и Музея истории Ленинграда нашла на острове Голодай тайную могилу казненных декабристов. Андрей Чернов сделал перевод Гамлета, комментированное издание которого увидело свет в 2002 году. В том же году его «Гамлет» был поставлен режиссером Дмитрием Крымовым в Московском драматическом театре им. К. С. Станиславского с Валерием Гаркалиным в главной роли.
О своем поэтическом «генезисе» Андрей Чернов рассказывает так: «Как стихотворец считаю себя учеником Давида Самойлова, Александра Межирова, Александра Аронова и Вадима Черняка. Читать медленно меня учили Натан Эйдельман, Валентин Берестов, Дмитрий Лихачев и Борис Раушенбах. Поскольку профессии поэта больше не существует, объявил себя культурологом». Андрей Чернов – автор нескольких поэтических книг. Стихотворение, которые мы предлагаем вам прочитать, вошло в первый сборник поэта «Городские портреты», изданный в Москве 1980 году, а затем было включено в «Азбуку Петербурга» (Спб.,1995).
Картотека Пушкинского Дома
Пристрастье к собственным корням.
А в картотеке свет нерезкий
И строго на ученых дам
Из рамы смотрит Модзалевский.
Расслаиваю букву «Ч»
При электрической свече.
Здесь век прошедший погребен,
В галантном шкапчике спрессован,
По именам перетасован,
Железный, стал бумажным он.
В благоговейной тишине
Идут чины, мундиры, лица,
Тмуторокани, две столицы…
И вдруг – …зачем все это мне?
Зачем мне знать, что там, в начале,
Когда не знаю, что в конце?
Не знаю толком об отце,
О маме, и о той печали,
Проплывшей на твоем лице?
1977
