Антоний Ильин — священник, кандидат богословия, специалист по проблемам биоэтики, секретарь представительства Московского Патриархата при европейских международных организациях. На конференции, состоявшейся в Брюсселе на прошлой неделе, избран заместителем председателя Европейского русского альянса. Отец Антоний (Ильин) участвовал в разработке “Основ социальной концепции Русской православной церкви”. Являлся соавтором раздела, посвященного проблемам биоэтики, в которой выражена официальная позиция РПЦ по проблеме клонирования.
Сообщения об успешном клонировании не оставили равнодушной мировую общественность. Даже в случае частного обмана понятно, что технические возможности для клонирования человека существуют. Существуют и фанатики, готовые во что бы то ни стало добиться своего..
Клонирование человека — это, безусловно, искажение правды Божией о мире и месте человека в этом мире. Немудрено, что и информация о клонировании полна лжи и мифотворчества. Я полагаю, что бессмысленно излагать церковный взгляд на этот вопрос, не приводя аргументов противоположной стороны.
Первое утверждение таково: клонирование человека — это достижение научного прогресса, который невозможно остановить. Все три составные части этого утверждения ложны. Всегда ли научно–технический прогресс является безусловным благом? Трагический опыт ХХ века — нацистские лагеря смерти, Хиросима — наглядно показал, что технический прогресс без этического контроля и осмысления его возможных последствий может быть злом. Современная биоэтика как диалог общества и науки как раз и родилась из осознания необходимости такого контроля. Наивный прогрессизм, свойственный уходящей индустриальной эпохе с ее верой в торжество разума, абсолютно неуместен сегодня. Вот почему апологеты клонирования, сайентисты оказываются не авангардом человечества, а носителями позавчерашнего менталитета.
Неверно также, что прогресс остановить невозможно. Развитие человечества зависит от того, как оно реализует богоданную свободу выбора. Прогресс не безальтернативен — это не процесс биологического развития. Если машинист не желает остановить поезд, летящий в пропасть, — это свидетельство безумия и не более того.
Наконец, клонирование человека — никакое не достижение. Однояйцовые близнецы — это естественный пример генетических клонов, очень хорошо изученный медиками. А сама техника клонирования вполне может быть изучена на опытах с животными. С точки зрения биологии клонирование для восстановления вымерших видов — мамонта или динозавра было бы гораздо большим достижением. И в то же время попытки клонирования человека с точки зрения научной этики просто безответственны, если учесть огромный риск гибели клонов человека и аномалий в их развитии. Нарушается принцип пропорционального риска: ожидаемое благо никак не соответствует возможному вреду.
Второе утверждение сторонников клонирования таково: клонирование якобы решит проблемы бесплодия и поможет многим семьям обрести счастье. При этом приводятся, как правило, сентиментальные аргументы о родителях, которые потеряли ребенка и теперь смогут получить его вновь, в виде клона. Однако ни одной проблемы семьи клонирование не решает.
Известно, что в случае бесплодия многие прибегают к экстракорпоральному оплодотворению (в пробирке) с целью рождения ребенка. Хотя с этической точки зрения и эта технология не бесспорна, так как уничтожаются так называемые лишние эмбрионы, она все же не идет против законов природы. Происходит естественное зачатие, пускай даже лабораторно опосредованное. Человек появляется на свет так же, как и при обычном зачатии, как неповторимая уникальная личность. На биологическом уровне этот процесс соответствует объединению генетического наследия отца и матери в новую комбинацию. В случае с клонированием вместо зачатия нового уникального организма происходит генетическое копирование. Бесплодная пара получает не плод любви, а генетическую копию одного из супругов или кого–то из близких родственников. Иллюзию отцовства и материнства, кроме того, получают пары нетрадиционной ориентации. Нет никакого сомнения в том, что колокол клонирования звонит по семье. Если оно будет использоваться для решения репродуктивных проблем, это будет означать конец традиционной семье с ее ценностями, преемственностью поколений и так далее. Начнут происходить абсурдные вещи — клонированный ребенок может стать братом своего отца, сестрой матери или сыном деда.
Следующее утверждение сторонников клонирования заключается в том, что оно якобы способно помочь излечению таких тяжких неизлечимых недугов, как сахарный диабет, болезнь Паркинсона, Альцгеймера и проч. Это утверждение тоже ложно, так как имеет место сознательная подмена одного понятия другим, поскольку при излечении заболеваний речь не идет о репродуктивном клонировании. В последние годы был достигнут огромный прогресс в изучении стволовых клеток, которые способны развиваться в различные типы тканей и органов. Это действительно революционные достижения, и основной этический вопрос сегодня состоит в том, каким образом помогать больным людям: путем терапевтического клонирования или продолжать эксперименты со стволовыми клетками взрослого человека. Последнее этически более оправдано, так как терапевтическое клонирование — это создание эмбрионов для получения стволовых клеток, после чего эмбрион уничтожается. Однако даже эта безнравственная технология не имеет никакого отношения к клонированию человека, если только клон не будет использоваться в качестве запасных частей для своего прототипа, претендующего на физическое бессмертие.
Теперь мы подходим к самой интимной тайне апологетов клонирования. Если провести параллели с православным Символом веры, звучит она приблизительно так: “Чаю воскресения мертвых и жизни нынешнего века”. То есть безответственные ученые, продвигающие клонирование, предлагают антихристианскую перспективу: вместо общего воскресения, “жизни будущего века” — воскресение лишь избранных гениев и злодеев. Вместо надежды на преображение мира и человечества — утверждение “себя любимого” на веки в своем нынешнем эмпирически греховном прозябании.
