Законы о переводе процесса обучения в русских школах на латышский язык были приняты Сеймом и подписаны президентом. Как это могло произойти? И что будет дальше – смиряться ли русские с потерей образования на родном языке? Об этом мы беседуем с сопредседателем Русского союза Латвии Мирославом Митрофановым.
– Только-что прошёл Марш рассерженных родителей. Вы протестовали против действий президента, подписавшего противоречивые законы. Что изменилось по сравнению с предыдущими акциями Штаба защиты русских школ?
– До последнего момента нас вела надежда, что власти прислушаются и отменят разгром русских школ. Не прислушались. Теперь нас ведет ярость и вера. Злость в отношении националистов. И вера в собственные силы. С каждым протестом нас становится все больше. И среди организаторов начинают преобладать энергичные люди средних лет родители тех самых учеников русских школ. Это отличное качество с властями впредь будут говорить не дети и не пенсионеры, а активные налогоплательщики и избиратели. Власти пожнут бурю.
– Мирослав, как получилось, что именно сейчас было принято решение о смене языка обучения в русских школах Латвии? Только ли дело в столетии независимости и осенних выборах в Сейм?
– Основная причина изменение качества латышского общества. Поколение постперестроечных либерал-коммунистов окончательно сдало свои позиции. С ними было сложно, но они могли понимать нас, исходя из общей истории и культурного бэкграунда. Сейчас доминирует поколение, сложившееся уже при независимости оно примитивное и радикальное. Стыдно сказать, но большинство латышей, с кем мы спорим на политические темы, искренне уверено, что русские приехали в Латвию всего несколько лет назад, а местные русские политики представляют в Латвии, не своих латвийских избирателей, а &hellip, российское государство. Латыши потеряли широту кругозора и готовность признавать сложность мира. У них унылая черно-белая картина, исходя из которой в Финляндии все должно быть только по-фински, в Швейцарии по-швейцарски, а в Бельгии все школы работают на бельгийском языке. А демократия это когда большинство имеет право издеваться над меньшинством, отнимать у него права просто, потому что&hellip, большинство сильнее. Эта моральная деградация и крайняя самоуверенность результат обучения на латышском языке в школах независимой Латвии.
– Не преувеличиваете ли Вы, степень деградации латышской элиты? Не говорит ли в Вас злость за то, что власти не услышали возражений русской общины против смены языка обучения в школах?
– Да говорит. Но есть рациональные моменты, которые надо знать. Долгие годы латышская политическая система балансировала вокруг правого центра. Роль центра выполняла партия Единство. Эта сила не шла на уступки под давлением русских, но и не позволяла хулиганам-неонацистам навязывать стране свою повестку дня. Скажем, им не дали вынести вопрос ликвидации русских школ на референдум в 2011 году. Сейчас Единство резко ослабло, а крупнейшая латышская партия Союз Зеленых и крестьян представляет из себя аморфную массу, лишенную политического профиля и авторитетных лидеров. В условиях безвластия зараза агрессивного национализма выбралась из радикальных окопов и подчинила себе латышскую элиту. Люди в парламенте и правительстве, не согласные с националистами, теперь боятся отрыть рот. Это касается и Президента Вейониса и премьера Кучинскиса, которые изначально были положительно настроены к диалогу с русскими. Теперь они заложники националистов и те могут им навязывать почти любые глупости.
– Почти любые – это значит, что некий предел всё же существует&hellip,
– Да, 16 марта сделать отмечаемым днем не удалось, хотя по первой реакции Мариса Кучинскиса чувствовалось, что он и в этом боялся отказать националистам. Но, очевидно, резкая реакция западных союзников на это законодательное хулиганство всё же перевесила страх перед Национальным объединением. А вот в вопросах запрета на русский язык в предвыборной агитации и в условиях трудовых договоров, центристы подчинились радикалам и запустили законодательную процедуру.
– Вернемся к законам о смене языка обучения. Существует ли техническая возможность отменить запрет на русский язык в средней школе и вернуться к так называемому билингвальному образованию? Что вы скажете насчет обращения в Конституционный суд?
– Как парламент принял закон, так он его может и отменить. Предыдущий запрет на русский язык как язык преподавания в средней школе был проголосован в лохматом 1998 году. И через шесть лет после серии наших протестов, вошедших в историю как Школьная революция, был достигнут компромисс 60 на 40, который позволял в средней школе реально до половины предметов изучать на русском. Да, это был плохой компромисс, но он показал, то наше активное сопротивление приносит результаты. Сейчас у нас есть два года до полного вступления новой реформы в силу. И это время мы можем и должны посвятить борьбе за свои права. Что касается обращений в суд, то не должно быть иллюзий. Судебная система в Латвии контролируется национальной элитой, и в этом чувствительном вопросе суд против правящих не пойдет. Тем более, что уже есть негативное решение по аналогичному делу 2005 года, которое узаконило вмешательство властей в определение пропорций между языками обучения. Единственный новый аргумент, который появился это дискриминация носителей русского языка по отношению к тем, кто будет учится на языках Европейского Союза. В отношении последних запрета нет и пропорций тоже нет. Однако в любом случае складывать руки, как нам предлагают некоторые политики соглашатели, и пассивно ждать решения суда не стоит. Пассивность и соглашательская политика последнего десятилетия теперь выходит боком. Националисты поверили в то, что русские стали все соглашателями и поэтому можно безнаказанно отнимать права и унижать достоинство. Националисты еще пожалеют о своей наивности. Но из-за пассивности последних лет разворачивать борьбу за свои права нам пришлось почти с нуля.
– Вы много раз говорили, что речь идет не только о борьбе русских за образование на родном языке, а о чем-то большем. Что является стратегической целью самоорганизации русскоговорящей общины Латвии?
– Гражданское общество. Это сетевая структура из общественно активных людей, объединенных общими принципами и решимостью к действиям. Надо сделать так, чтобы искусственное устранение нас нынешней организующей силы, лидеров Штаба и РСЛ не привело бы к катастрофе. Сетевая структура должна самовосстанавливаться и действовать даже в самых неблагоприятных условиях на благо общества. У латышей этого нет, их гражданское общество заменено уродливым симбиозом государственной системы и национальной элиты, чьи интересы часто не совпадают с интересами народа. Латыши не могут сопротивляться коррупции, кумовству, глупым экономическим и управленческим решениям, поскольку они в этом полностью полагаются на государство. Когда мы победим, то наша структура гражданского общества станет общей платформой для воздействия на государство в вопросах, одинаково важных для латышского большинства и русского меньшинства. Сегодня мы сражаемся не только за своих детей, но и за свет в конце тоннеля для всей Латвии.
На фото: в ответ на принятие законов о смене языка обучения в русских школах, в центре Риги состоялся Марш рассерженных родителей. Его участники передали президенту Латвии сигнал разочарования и растущего возмущения черную метку. Это значит, борьба за будущее детей продолжится.
