4 июня на латышском сайте sestdiena.lv появилось интервью Ивара Аболиньша и Эгила Зирниса с руководителем фракции ЗаПЧЕЛ в Сейме Яковом Плинером. Как водится, следом пошли комментарии читателей, причем, вопреки обыкновению, отнюдь не только ругательные. Предлагаем читателям Ракурса текст этого интервью.
— Попадет ли ЗаПЧЕЛ в 10–й Сейм?
— ЗаПЧЕЛ как партия существовала, существует и будет существовать. Так что в Сейме мы определенно будем.
— И сколько мест получите?
— К сожалению, народ не читает программ, поэтому многое зависит от финансовых средств, возможностей PR и от того, как часто партия показывается в СМИ. Выборы, на мой взгляд, соревнование. Но не идей, программ и личностей, а соревнование денег. Жизнь покажет, сколько будет у нас депутатских мест, — думаю, мест 7–9 получим. Если нас не пригласят в коалицию, мы будем поддерживать те решения, которые, на наш взгляд, нужны Латвии и народу Латвии.
— Что станете делать, если не попадете в Сейм?
— Попадем. Может случиться так, что в следующем Сейме мы в позиции, а «Согласие» — в оппозиции. Потому что сейчас не русские против латышей. Ныне олигархи против тех, кто против олигархов.
— Хотели бы быть вместе с «Единством»?
— Мы уже работаем с «Новым временем», и по всем вопросам, касающимся антикоррупционных дел, голосуем вместе. В следующем Сейме надеемся на нашу с «Единством» коалицию.
— Действительно серьезно думаете, что они пойдут вместе с вами?
— Многие часто публично говорят: «С ЗаПЧЕЛ не пойдем никогда». Но в то же время это всем им, включая тевземцев, не мешает с нами работать — и в Рижской думе, и в самоуправлениях Даугавпилса и Резекне мы были вместе с партиями власти.
— Сможете ли сотрудничать, к примеру, с Гиртом Валдисом Кристовскисом, который позиционирует себя как достаточно национально ориентированный политик?
— Им придется выбирать — работать или не работать с олигархами. И, если они опять выберут работу со старыми партиями, тогда все вопли о честной Латвии полетят на ветер.
— Каковы ваши экономические установки? У многих вы ассоциируетесь с коммунистами и крайне левыми.
— Средства массовой информации, особенно латышские, пишут о нас неправду. Когда–то я организовывал акции протеста против школьной реформы, и СМИ писали, что я выступаю против государственного языка, против независимости Латвии и так далее. Это все черная ложь. И сегодня часть латышского общества думает — если мы придем к власти, продадим Латвию России, будем бегать с красными флагами и сделаем что–то плохое латышам. Этого не будет. Однако мы не лжем. Мы говорим: в вопросах гражданства, языка и образования ЗаПЧЕЛ защищает русских и людей русскоговорящих. В свою очередь, у вопросов экономических и социальных нет национальности, ЗаПЧЕЛ никогда не выступал против государственного языка и государства. Другой вопрос, что Латвии было бы выгодно дружить и искать рынки сбыта как на западе, так и на востоке.
— Но все же — каковы ваши экономические взгляды? Вы либералы, центристы, левые?
— Однозначно сказать не могу. Сегодня уже нет чисто левых и чисто правых. Надо бороться с коррупцией, нельзя давать преимущества олигархам, экономика должны быть частично регулируемой. Следует помогать тем, кто немощен: детям, инвалидам, пенсионерам. В свою очередь, через налоговую система должно давать возможность тем, кто может. Латвия должны больше поддерживать малый и средний бизнес, надо добиться, чтобы все честно платили налоги, менять налоговую систему. Мы бы не повышали налогов — ни НДС, ни налога на имущество. Как раз наоборот — мы бы их несколько снизили.
— Где бы вы тогда взяли те примерно 500 миллионов латов, которых недостает в бюджете будущего года?
— Мы бы больше собрали денег. Надо добиться, чтобы налоги платили все, в Латвии теневая экономика близка к пятидесяти процентам. Быть может, для малого и среднего бизнеса надо бы определить налоговые квоты. Если у кого–то маленькая парикмахерская, сегодня он, чтобы не платить налоги, доходы скрывает. Для таких предпринимателей следует определить фиксированную ставку годового налога.
— Но где бы вы урезали?
— Мы бы не лаяли, как маленькая собачка, на большого слона Россию, и в Латвии были бы и инвестиции, и рабочие места.
— Почему вы не в «Согласии», а в ЗаПЧЕЛ?
— Долгие годы я был членом «Центра согласия». Считал, что из всех политических зол оно было самым малым. До 2003 года мы были вместе — Партия народного согласия, «Равноправие» и Социалистическая партия. Янис Юрканс, Татьяна Жданок и Алфред Рубикс — все стартовали под брендом ЗаПЧЕЛ. Однако сразу после выборов 8–го Сейма Юрканс сказал, что надо разводиться и расколоться. Сказал, не может быть вместе с Рубиксом, ему не нравится характер Жданок. Я был против раскола. Мне была близка идеология «Равноправия», я всем сказал — раскол к добру не приведет. Однако многие ко мне не прислушались. Поэтому я решил, что справедливо было бы сохранить наш бренд — ЗаПЧЕЛ. Что я и сделал.
— Принято считать, что «Согласие» в национальных вопросах более умеренно, нежели вы. Это так?
— Ни в одном нашем документе никто не найдет ни одного слова, обращенного против Латвии, латышей или латышского языка. Но для спонсоров других партий нужно, чтобы в Латвии были плохие русские, коими являемся мы. И хорошие русские, то есть они. По национальности я еврей, Соколовский латыш, так что мы не можем быть русскими шовинистами.
Вот послушайте, что за двурушничество! (Плинер обращается к сидящему в кабинете консультанту фракции ЗаПЧЕЛ Андрею Толмачеву и просит показать видеоклип предыдущей избирательной кампании. Толмачев демонстрирует клип, в котором на фоне Яниса Урбановича и Нила Ушакова диктор по–русски рассказывает, что «Центр согласия» — за придание статуса официального русскому языку и гражданства для всех). Вот почему русские за них голосуют! А теперь послушайте, что Урбанович говорит латышам! (Толмачев воспроизводит фрагмент из аудиоинтервью, в котором Урбанович на латышском говорит, что дискуссия о втором государственном языке не нужна. И он отказывается говорить о том, что еще какой–то язык может иметь статус государственного). Они латышам говорят одно, русским другое и делают вид, будто они умеренные. Пригласите меня в латышскую аудиторию, и я буду говорить то же, что говорю аудитории русской.
— Вы за один государственный язык?
— Несомненно, за один, это правильно и справедливо.
— За какой? Латышский или русский?
— Латышский. Однако есть одно «но». Мы считаем, в местах, где живут более 20 процентов национальных меньшинств, русский язык мог бы стать официальным языком. Это, без сомнения, во всех крупных городах.
— Но что делать латышу, который не знает русского языка? Он бы не смог работать в этих самоуправлениях?
— Статистика показывает — 96 процентов латышей знают русский язык.
— Вы не правы по этим процентам, многие молодые люди не владеют русским языком. Не исключит ли их это с рынка труда?
— Это большая беда, что они не знают русского языка. Реформируя школы, унижая русских и не обучая школьников русскому языку, латвийское государство на самом деле дискриминировало латышей. Россия всегда останется нашим соседом, у нас всегда будут экономические отношения, здесь живет большая часть клиентуры, которой удобнее говорить с продавцом по–русски, да и фирмы ищут работников, знающих оба языка.
— Латыш, проживающий в Латвии, имеет право не знать русского языка?
— Право имеет, но ему от этого хуже.
— Не образовалось ли у нас двухобщинное государство?
— Да, к сожалению. Но в этом ничего ужасного. Если мы уважаем друг друга, ничего ужасного нет.
— Оккупацию признаете?
— Нельзя идти вперед с головой, повернутой назад. Даже если Россия признает оккупацию Латвии, я от подобного шага все же воздержусь.
— Почему?
— Если признать оккупацию, то все иноотечественники, более полумиллиона человек, становятся гражданскими оккупантами. И тогда им надо или уезжать, или падать на колени и благодарить латышей за разрешение здесь жить. К тому же, если была оккупация, следует судить коллаборационистов. Судить, к примеру, Анатолия Горбунова, который был идеологическим секретарем партии. Судить всех, кто занимал посты выше должности секретаря района. Если сказали А, надо произнести и Б.
— Как смотрите на российские флажки на автомашинах?
— Это личное дело людей. Перед 9 мая я сам ходил с георгиевской ленточкой на груди, однако это не означает, что я враг Латвии. Это означает, что мы помним, уважаем и гордимся. В свою очередь, те, кто ходят с флагом России, это больше протест.
— Против чего они протестуют?
— Против притеснения. Против унижения.
— На каком языке говорите в быту?
— Всегда даю возможность человеку говорить на том языке, на котором ему удобнее. Если чувствую, что человек на русском мучается — вежливо прошу, говорим по–латышски. И в магазине разговариваю так, как продавцу удобнее.
— Латвийское государство еще независимо?
— Политическую независимость мы потеряли, вступив в Европейский союз и НАТО. Финансовую независимость потеряли, когда взяли взаймы большие деньги.
— Тогда кто правит Латвией?
— Деньги правят миром. Чьи деньги? У меня нет однозначного ответа.
— Вы будете кандидатом в следующий Сейм?
— Если Бог отпустит время и партия не скажет: «Плинер, тебе пора на пенсию». Мне все же 63 года, буду в политике еще долго.
Публикуется с сокращениями
