С русской литературой у нас всегда была напряженка. Сейчас тоже. Есть ли в Латвии русская литература, нет ли в Латвии русской литературы – этот вопрос так и остался открытым, несмотря даже на то, что ему в прошлую субботу на Гуманитарном семинаре Сергея Мазура были посвящены очередные чтения.
Тему заявили шире: «Русская литература на постсоветском пространстве». Но всех, конечно, интересовала наша собственная ситуация. Помочь разобраться в ней в Ригу прибыл литературовед и критик, поэт, прозаик и кандидат философских наук Евгений Абдуллаев. В журнале «Вопросы литературы» (2009, № 6) у него опубликована интересная статья о влиянии рынка на современную русскую литературу (всем интересующимся рекомендую прочесть), поэтому казалось, Абдуллаев приедет и нас рассудит.
Почему рассудит? Потому что самим нам не разобраться не только в том, есть ли у нас русская литература, но и вообще, что мы имеем в виду, когда начинаем это выяснять.
Просто беда, когда в стране нет литературных критиков! Ведь это их задача отвечать на такие вопросы. Но в последнее время все чаще приходится слышать, что чего-чего, а русских критиков в Латвии совершенно точно нет. Ваш покорный слуга тут почему-то не в счет; тем более что как раз он-то и считает, что русской литературы в Латвии нет.
У нас имеются, конечно, отдельные поэты и прозаики, я этого не отрицаю. И по части критики Латвия тоже не пустыня. По крайней мере в «Часе», «Субботе», «Телеграфе», в «Бизнес&Балтии», в Ракурсе иногда появляются статьи о книжных новинках. Но только Ракурс в ежемесячном разделе «Книгочей» регулярно рассказывает о ситуации в книжном мире как о целом литературном процессе. В остальных газетах пишется в основном либо о торговом неликвиде, либо почему-то исключительно о книгах западных писателей. Русской литературы как цельного явления как бы и не существует.
Но, по-моему, проблема гораздо серьезней. Мы сами не совсем хорошо понимаем, что имеется в виду, когда говорят о наличии или отсутствии литературы как таковой. Речь в таких случаях должна идти не только о литературных текстах, а о русской литературе как социокультурном явлении. Имеется в виду литературный процесс, т.е. наличие в стране литературных периодических изданий, сообщества литературных критиков, обсуждений в прессе, публичных чтений, обмена мнениями, литературных скандалов, борьбы группировок, издательской конкуренции…
В Латвии всего этого не существует. Зато есть большое количество русской пишущей молодежи! Я был членом жюри нескольких литературных конкурсов – рукописи приходили сотнями! Потенциал есть, негде его реализовать. Нет организаторов литературного процесса. Вот почему о русской литературе на территории Латвии говорить не приходится. Есть отдельные имена, авторы немногих книг, издающихся преимущественно в России.
Что касается большего, у нас здесь нет даже массового читателя, который интересовался бы и ждал публикации местных русских авторов. За исключением книг одного-двух прозаиков и парочки поэтов, мы, русская читающая публика, сочинений местных русских авторов не читаем. Как, кстати, почти не читали их в советские годы. Что, между прочим, говорит даже не столько о невостребованности местной русской литературы, сколько о невысоком ее качестве.
Поэтому не случайно на семинаре речь шла тоже всего лишь о местных авторах, а не о каких-нибудь профессиональных писателях, которые могли бы позволить себе жить литературным трудом. И соответственно не о наличии своей русской литературы как о самостоятельном многогранном социумном явлении, а лишь о ситуации в ближнем русском литературном зарубежье, о состоянии дел на новой литературной периферии.
