«Ночью ее забрали». Это последняя фраза семейной хроники Булата Окуджавы «Упраздненный театр». Речь о предательском решении Берии в 1937 году арестовать его мать. Решение странное, потому что отношения у них были как бы приятельские, и к тому же за несколько часов до ареста Берия ей лично пообещал освободить ее мужа.
В судьбе Окуджавы таких стечений обстоятельств немало. Например, повесть «Упраздненный театр» он закончил в 1993 году. И в том же году сам Окуджава сделал странное телодвижение (если брать во внимание эту финальную фразу). Он лично подписал коллективное письмо 42 писателей Ельцину с призывом быть беспощадным «с теми, кто против нас». Совпадение удивительное. Как-то нехорошо это перекликается с коллизией, случившейся с его родителями в 37-ом году.
Вообще Булат Окуджава – фигура в пантеоне русской литературы особенная. Он и основатель жанра советской бардовской песни, он и поэт, и он же великолепный прозаик. Настолько, что, я думаю, через полвека его, как сегодня у нас великого поэта Франции Гюго, будут почитать совсем не как поэта, а как прозаика.
В русской прозе последней трети минувшего века имя Окуджавы делит пьедестал почета пополам с еще одним замечательным прозаиком тех лет – Юрием Трифоновым. Кстати, предисловие к вышедшему недавно отдельным изданием «Упраздненному театру» написал Василий Аксенов, считавшийся мэтром российской литературы того же времени. Но начав читать после вступления Аксенова текст Окуджавы, сразу замечаешь, как велика между ними разница. Насколько легче и воздушней слог Окуджавы и написанная им повесть.
Между тем, несмотря на то, что прозаических книг у Окуджавы в последние годы жизни вышло несколько, его как писателя у нас до сих пор знают немногие. Странно, правда? О его прозе статей опубликовано в СМИ раз, два и обчелся. Да и о нем самом их тоже гораздо меньше, чем о ком-нибудь другом. Вообще впечатление об Окуджаве такое, как будто он недотрога, каких трогать боятся. Вдруг рассыплется.
Что в книге особенного
Почему так, не знаю. Хотя, казалось бы, он любимец публики и все такое прочее. Только мне сдается, если бы он в 93-м не подписал злополучное письмо Ельцину, его сейчас разные новодворские просто заклевали бы. Уже за одно то, что в семейной хронике он удивительно снисходителен (Окуджава и сам это отмечает) к своим предкам и их родственничкам большевикам-революционерам. Он в этой повести очень порядочен и лишен либерального хамства, характерного для его друзей, соавторов того же письма, готовых ради перемен втоптать в грязь своих отцов и матерей. А заодно и родину. Только за то, что она была колыбелью большевистской революции, а они, их матери и отцы, возле этой колыбели стояли.
«Упраздненный театр» – очень поэтичная, вдумчивая проза, не лишенная иронии. Окуджавская, как никакая другая. О жизни малолетнего Ванванча в Тифлисе, на Урале и в Москве в тридцатые годы, предшествовавшие сталинской великой чистке. О большом грузинском семействе, можно сказать, клане, в котором было всякое. И большевики, и белогвардейцы, и кулаки, и нищие. И Лаврентий Берия туда тоже был вхож. Приходил, чай пил и на красавицу Ашхен, мать Окуджавы, принципиальную партийку, жадно поглядывал.
Что особенного в этой книге? В общем-то все выглядит так, как будто это обычные воспоминания о детстве и родителях. Но в том-то и дело, что они необычные. Автор и, пожалуй, его герой тоже, видят описываемые события сразу в двух, а то и в трех ракурсах. Глазами малолетнего Ванванча, их современника и участника (Ванванч – это то ли прозвище маленького Булата, то ли вымышленная фигура, сказать затрудняюсь), и одновременно с расстояния сегодняшнего дня. Так вот на этом тройственном стыке в повести высекаются колкие искорки иронии. Доброй и спокойной, великодушной. А кроме всего прочего, автор многое в своей книге еще и напридумывал. Ирония в сочетании с художественным вымыслом и делают ее такой увлекательной и воздушной.
Запутанная получилась история…
Кроме того, есть в повести еще одна особенность. Трудно предположить, что она искусственно привнесена в хронику мастеровитым автором. Скорей, тут все сложилось само собой: так проявилось отношение автора к описываемым персонажам. «Упраздненный театр» заканчивается арестом родителей, и этого ареста читатель все время ждет. Наверное, потому, что, начав читать книгу Окуджавы, мы заранее уже знаем ее исход. Во всяком случае, к матери Окуджавы и отцу, истовым большевикам-партийцам, читатель присматривается с пристрастием (или это делает сам автор?) и очень скоро замечает, что это люди неадекватные. Яростные фанатики своего дела. Они живут в своем большевизме не совсем по-людски. И сам Ванванч – тоже ребенок неадекватный. Особенно когда становиться постарше. Такое впечатление, что Окуджава в своей повести намеревался воспроизвести природу и механизм этой неадекватности, показать, как она работает и перемалывает в человеке все человеческое. Может, поэтому у меня странным образом не возникло ощущения, что родители и родственники Ванванча (не Окуджавы, а его героя) пострадали незаслуженно. Все они, как и их служебное окружение, в общем-то пожирали друг друга, как пауки в банке. И если бы пострадали не они, то точно так же пострадал бы кто-то другой из-за их идиотической преданности партийной идее. Не потому вовсе, что наличествовал сталинизм и т.п., а потому что это была порода такая – обученная, или выдрессированная, жить по принципу: «будь готов – всегда готов!»
Похоже, совсем не сам я пришел к этой мысли. Видно, Окуджава над ней не одно десятилетие ломал голову. И так, и сяк обкатывал ее в своих стихах и песнях. И семейную хронику в конце концов написал именно затем, чтобы все это нам изложить. А потом взял и подписал злосчастное письмо Ельцину. Еще год спустя Окуджава за «Упраздненный театр» был удостоен Международной премии Букера как лучший русский роман года.
Запутанная получилась история. Все бы, конечно, ничего, и мне не так уж чтобы очень хотелось бы ее драматизировать, но вертится на кончике языка вопрос. Придется его озвучить. Что сказал бы сыну партиец-большевик Шалва Окуджава, отец писателя, арестованный в 37-м году органами НКВД и получивший десять лет без права переписки, узнай он про «Упраздненный театр», про письмо Ельцину и про международную премию? За что ему ее дали.
