или Как депутат Кузьмин вместе с омбудсменом напугали «всю языковую рать»
«Если власть отступит, следующим их требованием станут бюллетени для голосования на двух языках», забила тревогу некто Инара Мурниеце из Latvijas Avīze. Поводом для тревожного «готовьсь к переменам!» послужило заключение омбудсмена Романа Апситиса, написанное в ответ на запрос депутата Рижской думы Александра Кузьмина (ЗаПЧЕЛ).
Александр Кузьмин попросил оценить, нет ли нарушения прав человека в части первой статьи 21 закона о государственном языке и в соответствующей статье Кодекса административных нарушений.
Г-н Апситис, отвечая на запрос, написал в своем заключении, в частности, следующее: многие государственные и самоуправленческие учреждения и службы нужно наделить правами предоставлять жителям информацию «на языке национальных меньшинств» и на «иностранном», а именно – на русском.
Это крупная победа самого молодого депутата Рижской думы, отмечает г-жа Мурниеце, и более того: это «не первая битва Кузьмина против государственного языка». Далее автор предъявляет, так сказать, свой анамнез случившегося: «В 2005 году Кузьмин был включен в список кандидатов в депутаты Рижской думы по списку ЗаПЧЕЛ как активный штабист, противник реформ образования в русских школах. Тогда еще студент, первую закалку он получил в Латвийском комитете «по правам человека» – у Татьяны Жданок, Владимира Бузаева, Геннадия Котова и их идейных соратников по борьбе. Включившись в борьбу против «дискриминации» русского языка в Латвии, он призывал «массово» решить «проблему неграждан», на мероприятиях скандировал «Нет фашизму!» и «Это и наша земля!» и тому подобное».
«Александру Кузьмину, – далее добросовестно доносит до своих читателей г-жа Мурниеце, – 25 лет, он получил юридическое образование в Латвийском университете и теперь, ссылаясь на заключение омбудсмена, обещает подать жалобу в суд Сатверсме по поводу того, что соответствующая норма закона о государственном языке будто бы не соответствует Конституции…»
В заключении омбудсмена, сказано в статье, было подчеркнуто, что закон обязан обеспечивать «включение представителей национальных меньшинств в латвийское общество, при соблюдении их прав использовать родной язык и другие языки». А также, что «власть вправе определять рабочий язык своих учреждений, однако государство все же должно обеспечить и эффективную реализацию на практике прав человека».
«Права должны соответствовать нуждам общества и конкретной исторической ситуации», – продолжает цитировать написанное омбудсменом Инара Мурниеце. – В нынешней ситуации угрозы государственному суверенитету не столь актуальны, как, к примеру, десять лет назад, поэтому необходимо обоснованно и соразмерно менять нормативное регулирование. Учреждения, основная функция которых соблюдение прав человека и содействие интеграции, как, например, то же бюро омбудсмена, а также министерство благосостояния, социальные службы самоуправлений и другие, должны быть наделены правом «давать информацию на иностранном языке» без запроса конкретного лица. Что означает: размещать или распространять проспекты, буклеты, бюллетени, каталоги, листки и другие типографские материалы на русском (или ином иностранном языке) на видных местах…»
Заключение омбудсмена, судя по публикации в Latvijas Avīze, произвело форменный переполох в среде языковедов и тех, кто бдительно стоит на страже госязыка. Сама г-жа Мурниеце назвала мнение Романа Апситиса «неприятным сюрпризом» и предоставила слово противникам инициативы омбудсмена.
В первую очередь это руководитель центра государственного языка Агрис Тимушка. По его словам, изменение существующих норм «отрицательно повлияло бы на государственный язык, повернув его в русло двуязычия».
Заместитель руководителя комиссии по государственному языку Дайга Йома называет заключение омбудсмена ступенькой в содействии двуязычию: социаллингвистические функции русского языка расширяются, «подобная инициатива противоречит усилиям по единению общества и находится в противоречии с основными интеграционными установками, в том числе установкой на то, что государственный язык есть язык интеграции. Если нет необходимости использовать государственный язык, у человека нет особого стремления и мотивации этот язык изучать. Встает вопрос: как же долго после обретения Латвией независимости будет иметь место это стремление уступать требованиям наделения особыми правами русского языка?».
Инициативу омбудсмена прокомментировал и директор центра переводов и терминологии Марис Балтиньш: «Если государство отступит, следующим требованием станет написание избирательных бюллетеней на двух языках: русском и латышском».
Комментарии к этим высказываниям, очевидно, излишни.
P.S. Через два дня после публикации в Latvijas Avīze Роман Апситис разместил на своем сайте отклик на статью Мурниеце, озаглавив его «Омбудсмен не поддерживает двуязычие». Отклик выдержан в оправдывающихся тонах. В нем г-н Апситис подчеркивает, что призывает не возлагать на учреждения обязанность распространять информацию на русском, а только дать им такую возможность. Г-н Апситис сожалеет, что Latvijas Avīze недостаточно серьезно подошла к проблеме, создав впечатление, будто бы он, омбудсмен, настроен поддерживать продвижение двуязычия в Латвии.
