16 марта, во время мероприятия легиона SS в Лестене, по информации портала Delfi прозвучали слова: латышские легионеры спасали мир от советской экспансии, сопротивление немцев и легионеров в Курземе не позволило СССР сконцентрировать силы для завоевания Европы.
Парадокс: совсем недавно в Польше на Советскую армию, напротив, гневно обрушились за то, что она продвигалась по Европе слишком медленно. Польский профессор Владислав Бартошевский гневно обличал Советы в том, что они могли спасти в сотни тысяч узников Освенцима, если бы вовремя начали наступление!
Не станем зацикливаться на том, что говорилось в Лестене. Попробуем, отрешившись от эмоций, спокойно поразмыслить, какую же роль сыграли легионеры в судьбе Европы. А также разобраться, за что в современной Польше упрекают СССР.
Эхо Варшавского восстания
2 августа 1944 года верные эмигрантскому правительству в Лондоне 40 тысяч подпольщиков начали в Варшаве восстание против нацистов. В боях участвовал и нынешний непримиримый критик СССР поручик Владислав Бартошевский.
Боевым действиям предшествовали весьма странные переговоры нацистских чинов с руководством подполья. За день до восстания немцы убеждали: не беритесь за оружие, это станет трагедией для Варшавы. Поляки отвечали: ничего не можем изменить, у нас приказ из Лондона!
Восстание имело не военные, а политические цели. Оно не согласовывалось с наступавшей на Варшаву Советской армией, зато началось всего за сутки до визита в Москву премьер-министра лондонского эмигрантского правительства Станислава Миколайчика. Взятием Варшавы Миколайчик явно хотел показать, кто в Польше хозяин. Но оказалось, что делить шкуру неубитого медведя было еще рано. До окончания Второй мировой войны оставалось более года. Через два месяца после начала восстания остатки антифашистов в Варшаве сдались в плен нацистам. Некоторые – коллегам латышских легионеров. Дело в том, что немцы составляли среди противников повстанцев лишь около половины. Варшавское восстание подавляли также легионеры SS из Франции и Бельгии, власовская бригада Каминского («прославившаяся» своей жестокостью по отношению к повстанцам), несколько батальонов предавших родину поляков, батальон из уроженцев Закавказья… Во время восстания погибли, по различным данным, 200-250 тысяч человек, подпольщиков и мирных жителей.
После поражения повстанцев поручик Бартошевский попал в Освенцим, чудом выжил. А более чем через полвека выпустил книгу «Покинутые герои Варшавского восстания». На презентации этой книги в Кракове (статья о ней была опубликована в Wirtualna Polska) профессор убеждал: Сталин специально остановил наступление, чтобы поляки были руками немцев наказаны за неуступчивость Москве. А если бы Советская армия продолжила наступление, то заняла бы вовремя не только Варшаву, но и Освенцим, в котором можно было спасти сотни тысяч узников.
Справедливы ли упреки пана профессора?
Триста тысяч павших
Ныне поляки обращаются с упреками не только к Советскому Союзу. Несколько лет назад польский премьер-министр предложил Великобритании принести свои извинения за то, что в 1944-м англичане не помогли Варшавскому восстанию. Лондон извиняться отказался. А в августе 1944 года Черчилль обращался к Сталину: помогите полякам! Тогда Сталин раздраженно ответил, что восстание «представляет безрассудную и ужасную авантюру», что он не может нести за нее ответственность… Хитрил верховный? Между тем, в современной российской исторической литературе встречается такая цифра: из 600 тысяч погибших в Польше советских солдат половина потерь приходится на август-сентябрь. Согласитесь, во время затишья таких потерь не несут.
Думается, если бы Сталин считал, что может летом 44-го года освободить Варшаву и Освенцим (находящийся, как известно, в Силезии), то есть выйти к немецкой границе, то он бы не мешкал. Ведь это был шанс закончить войну еще в 1944-м и сохранить большое количество трудовых и материальных ресурсов, сделать более значимым положение СССР в послевоенном мире. В сравнении с этим разгром нескольких десятков тысяч польских националистов (максимум, две-три двизии) руками немцев был бы ничтожной целью.
Что же касается августа 44-го, у советского командования были на тот месяц совсем другие планы. 15 августа началась знаменитая Яссо-Кишиневская операция. Советские войска очистили от нацистов Молдавию и значительную часть Румынии. Германия лишилась румынской нефти. Удар был весьма чувствительный – других крупных месторождений нефти у нацистов не было. Это сказалось в декабре 1944-го, когда гитлеровцы сосредоточили крупные силы на Западе и нанесли по американцам сильный удар в Арденнах. В начале 1945 года прославленный американский генерал Патон констатировал: «Мы еще можем проиграть войну». Но немецкое наступление захлебнулось, и одна из причин тому нехватка горючего для танков, самолетов, автомобилей.
Добавим, что подготовка к крупным операциям в то время начиналась за полтора-два месяца до их проведения. Значит, советские войска еще не вступили в Польшу, а на юг уже направлялись резервы, боеприпасы, запасы горючего.
Нужен ли был сорок пятый год?
Но все же, могли бы советские войска дойти до Освенцима не в конце января 1945-го, а летом 44-го, как предполагает профессор Бартошевский? История не знает сослагательного наклонения. Но задумаемся вот над чем. По данным современных латышских историков, в легионе SS, пограничных полках и других формированиях под началом главкома Гитлера воевали более ста тысяч латвийцев. Приплюсуем литовцев (их было, заметим, в несколько раз меньше) и эстонцев. Получится почти четверть миллиона. Не так уж и мало. Представим себе, что все это воинство сидело бы дома. Кто может сегодня дать гарантию, что без солдат из Балтии у Гитлера хватило бы сил удерживать фронт летом 44-го? Нельзя исключить, что война закончилась бы еще до Нового года, были бы спасены не только сотни тысяч узников Освенцима, но и немало заключенных из других лагерей смерти. Варшава и Дрезден избежали бы тотального разрушения, а всего были бы спасены жизни миллионов людей.
Теперь о том, помешали ли легионеры «советскому вторжению» в Европу. Заметим, что судьба послевоенной Европы решалась в 44-45-м годах не столько на полях сражений, сколько на заседаниях «большой тройки». И Сталин держал слово. Скажем, заняли советские войска Берлин, а потом оставили три четверти этого города, дав Западу возможность создать своего рода город-государство «Западный Берлин». Без помощи союзников заняли Вену, а потом город и всю Австрию разделили на четыре зоны оккупации и СССР контролировал лишь четвертую часть. Так что судьба европейских стран зависела не от того, как далеко продвинутся те или иные войска, а от того, как договорятся друг с другом Сталин, Рузвельт и Черчилль. Причем принципиальные договоренности были достигнуты еще задолго до конца войны. В исторической литературе так цитируются слова сына президента США Рузвельта о встрече лидеров великих держав в Ялте в феврале 1945-го: «В Ялте советскому маршалу, английскому премьер-министру и американскому президенту вместе с их военными и дипломатическими помощниками оставалось лишь дополнить общее соглашение, которого они достигли ранее».
Можно лишь посочувствовать тем латышским легионерам SS, которых насильственно мобилизовали в легион и заставили клясться в верности главкому Гитлеру. Но героями были не они, а те, кто уничтожал «коричневую чуму». Данная аксиома очевидна. Однако недаром еще триста лет назад великий немецкий философ Лейбниц сформулировал: если бы геометрические аксиомы были бы кому-то невыгодны, их бы давно уже «опровергли».
