И вот снова март, и снова суета вокруг желания горстки стариков заявить о себе. Все это стало привычным и прогнозируемым: и реакция мировой общественности, и кипение страстей на местном уровне. Айвар Тарвид (на портале Аполло) очень четко обозначил «акупунктурные» точки этого явления. Но так ли уж велики волны, вызываемые этим событием, в общественной жизни? Думаю, политики переоценивают его значимость. Хотелось бы понять логику этого события, и здесь могут быть следующие соображения.
Во-первых, ясно просматривается еще описанный Фрейдом один из механизмов психологической защиты – рационализация, то есть «бессознательное стремление к рациональному обоснованию и объяснению своих идей и поведения, когда они социально неприемлимы, или даже иррациональны». Ведь столько лет этим людям приходилось жить под тенью Нюрнбергского процесса, пусть даже они были лишь «пушечным мясом». Нести возложенный на тебя груз вины, который все эти годы гнездился в подсознании. А тут появляется возможность объяснить прошлое по-другому и приписать себе борьбу за независимость Латвии. И, кроме того, непросто, прожив активную жизнь, обнаружить, что от тебя ничего не зависит, ты можешь быть лишь наблюдателем ( к сожалению, это участь большинства пенсионеров).
Во-вторых, этот вызов мировой общественности очень похож на поведение трехлетнего малыша, начинающего осознавать себя личностью. Через поступки пусть не принятые и не одобряемые взрослыми, но самостоятельными. Умудренные опытом старые демократии до сих пор снисходительно, сквозь пальцы смотрели на проделки юной демократии, объясняя это издержками роста, но пора и взрослеть, и мы услышали : «Ша!». Литовцы, за спиной которых столетия своей государственности, не кинулись, сломя голову, в гитлеровскую армию. Вот это отсутствие исторических корней, осознания себя сыграло, по-видимому, дурную шутку с частью латышей.
В-третьих, это отрабатывание некоторыми политиками финансовой и иной поддержки , оказанной в свое время западными латышами. ( Вспомните Алексадра Кирштейна с его долгами). Ведь основная масса населения довольно индифферентно относится к комплексам легионеров. Возьмите хотя бы Годманиса, отец которого был призван в легион. Часто ли его имя упоминается среди защитников публичных выступлений легионеров?
И, наконец, четвертое. Циничное использование политиками в своих меркантильных целях чувства этих старых людей, переживших мировую бойню. Порядочность не позволяет взрослому человеку ипользовать доверчивость ребенка, но не то политики. Жаль оставшихся в живых седых ветеранов, тех, кто был насильственно призван, когда они поймут, что их беззастенчиво использовали.
Вообще вызывает удивление позиция наших государственных мужей, которые стремятся доказать, что , если кто-то случайно оказался в банде среди убийц и палачей с «благородными» мыслями, то этого человека можно даже наградить. Вот только в обычной судейской практике такого человека просто не наказывают, это уже для него награда. Есть определенная нравственная разборчивость в средствах при достижении цели.
Есть ощущение, что интерес к дню памяти легионеров падает. Скорее всего, это последние выборы, на которых разыгрывается эта карта. Правящие политики сейчас пожинают то, что так долго лелеяли и культивировали- легионеры « белые и пушистые». И смогли вырастить молодую смену этим легионерам. А теперь как с горячей картофелиной –приходится перебрасывать с руки на руку. То ли забор поставить, то ли запретить вообще любые проявления активности. Вот только с рекомендацией автором запретов согласиться трудно. Честнее было бы согласиться с мнением мировой общественности, спросить тех, кто пережил годы фашисткой оккупации в Латвии – как это все было. Рядом живут как дети тех, кто был в легионе, так и дети тех, кто прятался от призыва, и кто был выслан в Германию или сидел в Саласпилсе. Для них этот день вообще не стоит внимания.
Малта
