В тридцатые годы русские Латвии помогли Карлису Улманису растоптать демократию и установить националистическую диктатуру. Причем вовсе не соучастием в перевороте, а своими действиями в день последних выборов Сейма в Первой республике. Голосование 4 октября 1931 года приблизило 15 мая 1934 года.
Любимое русское блюдо: черный пиар
В начале 20-х годов многие русские в Латвийской Республике пребывали в растерянности: новое государство своим не ощущали и на выборы не ходили. Но с каждым прожитым в ЛР годом росло понимание: надо голосовать. К тому же шла натурализация, русские беженцы с нансеновскими паспортами становились гражданами ЛР. В результате в 1931 году к избирательным урнам пришло больше русских, чем на любых проходящих ранее выборах Сейма. Но русских депутатов больше не стало. Почему же?
В то время пятипроцентного барьера не было. Чтобы попасть в Сейм, партии достаточно было получить незначительное количество голосов. Но и в этих казалось бы благоприятных условиях некоторые русские списки не получили и одного процента голосов.
Каких только русских списков не было на выборах. Только в Латгалии за депутатские мандаты боролись левые старообрядцы, правые старообрядцы, русское крестьянское объединение, союз земских деятелей… Русская беспартийная газета «Новый голос» еще за полтора месяца до выборов с тревогой сообщала: правые старообрядцы выпустили листовку с компроматом на левых старообрядцев, «сшибка между русскими партиями будет немалая». Чего только ни вменялось в вину в клеветнической листовке самому популярному русскому политическому деятелю Латгалии Мелетию Каллистратову. Ложь была омерзительной и нелепой. Политик пожаловался в суд и выиграл процесс. Но приговор клеветнику был вынесен уже после выборов. Несмотря на все инсинуации в Сейм Каллистратов все же попал. Но его ближайший соратник Елисеев депутатского мандата не получил – черный пиар сделал свое черное дело.
Не лучше обстояло дело и в других избирательных округах. Та же газета «Новый голос» с недоумением отмечала: «Два списка по Земгалии, где русские списки до сих пор собирали не полные 4 тысячи голосов, лишают русское население Земгалии возможности провести своего представителя в Сейм».
В итоге на выборах в Сейм ушли в никуда более 10 тысяч русских голосов. Еще больший раздрай царил среди русскоязычных евреев. В Риге, где проживало в то время 23 тысячи избирателей еврейской национальности, было выставлено три списка. В итоге пропала почти половина их голосов.
Совершенно иначе смотрелись на выборах немцы. Они не только выставили в избирательных округах по одному списку, но и тщательно просчитывали, где сколько мест могут получить. Для достижения максимального результата тысячи рижских немцев на поездах, машинах, велосипедах отправились голосовать в Курземский и Видземский избирательный округа. В результате немецкие списки получили столько же депутатских мандатов, сколько и русские, хотя немецкое меньшинство в Латвии по численности не достигало и половины русского.
Нарушенный баланс
Скажете, ну ошиблись немного некоторые русские политики, такое ли уж роковое значение это имело? В конце концов на выборах 1928 года из 120 списков (в каждом из пяти избирательных округов латвийские партии выдвигали отдельный список) 66 остались без мандата. Так что не только нелатыши голоса теряли.
Однако именно ошибки русских и евреев на выборах 1931 года привели к непоправимым последствиям. Дело в том, что в первых трех Сеймах довоенной Латвии соблюдался определенный баланс сил: левые латыши и представители национальных меньшинств могли блокировать действия правых националистов. Так, в третьем Сейме (полномочия которого как раз закончились осенью 1931 года) левые и депутаты от меньшинства имели 52 мандата из ста. Это вовсе не значит, что они всегда были союзниками. Напротив. Среди депутатов-нелатышей были и правые, и центристы. А уж с небольшой коммунистической фракцией ни один из депутатов, избранных от русских или еврейских списков, блокироваться не собирался. Главное, правые латышские политики знали: без немцев, евреев, русских они правящую коалицию не создадут. И сам этот факт заставлял их забыть националистические лозунги.
Так продолжалось до осени 1931 года. А в четвертом Сейме баланс сил оказался нарушен. В основном из-за снижения рейтинга социал-демократов. Помочь сохранить существовавшее ранее статус-кво могли бы меньшинственные партии, сумей они получить на 3-4 мандата больше. Но еврейские списки, напротив, потеряли два депутатских мандата. В итоге 55 мест из ста в парламенте оказалось у правых и правоцентристских латышских партий.
Им больше не требовалось считаться с нелатышами. 1 декабря 1931 года Маргер Скуениекс сформировал правительство правых. Уже через два с половиной месяца после начала работы нового Сейма Кабинет министров принял правила о государственном языке, ужесточившие языковое законодательство. Министр образования Атис Кениньш упорно стремился ликвидировать все нелатышские средние школы. То, что раньше звучало лишь на собраниях радикальных организаций «национально думающих», теперь без стеснения произносилось с трибуны Сейма. Это меняло политическую атмосферу в стране, усиливало националистические настроения. Часть молодых латышей стали поддерживать ультра из «Перконкркстса». В условиях поразившей весь западный мир так называемой «великой депрессии» политическое положение в Латвии становилось еще более нестабильным.
Парадокс, но все это не приносило никаких выгод Карлису Улманису. Он ведь был солидной фигурой. А в моду входил правый популизм. Демагоги из партии Демократического центра под аплодисменты части избирателей предлагали самые радикальные решения, вплоть до установления процентной нормы для инородцев при приеме их на работу. И Демократический центр (ничего себе демократы!) набирал очки. Улманису впору было беспокоиться о своем политическом выживании. Зато он имел власть и предлог для переворота – экстремистов в стране хватало. А установившаяся после выборов 1931 года атмосфера также способствовала перевороту. И Улманис решил обеспечить себе политическое будущее. (О том, чем все обернется через 6 лет, он, естественно, не подозревал.)
Установив диктатуру, Улманис принялся завинчивать гайки. Вновь ужесточил языковое законодательство, закрыл ряд нелатышских школ. Под ударом оказалась даже Старая Рига: в ней снесли немало старинных зданий для того, чтобы выкорчевать немецкий дух.
Повторение пройденного
Прошло 75 лет, но многое ли изменилось? Все тот же раздрай, все тот же черный пиар. За неделю до выборов коммерческий русскоязычный телеканал показал получасовой анонимный (без указания фамилий авторов) фильм, где один из бывших штабистов, депортированный из Латвии при скандальных обстоятельствах, говорил, что русские партии приносят вред русским Латвии. Удар наносился по ЗаПЧЕЛ, но косвенно задел и «Центр согласия», так как часть русских избирателей, услышав такое от «борца за русские школы» и «безвинно репрессированного», просто не пошла голосовать. За русские партии им отдавать голоса не советовали, за другие – не хотелось. Элементарные подсчеты показывают: за ЗаПЧЕЛ и «Сасканяс центрс» проголосовали на несколько тысяч меньше избирателей, чем на выборах 2002 года за ЗаПЧЕЛ. И это при том, что от выборов до выборов право голосовать получили более 50 тысяч натурализованных! Очевидно, что тысячи русских, которые голосовали в 2002 году, теперь не пошли на выборы. Правда, так же поступили и многие латыши. Но учтем, что этим латышам все равно, какая из латышских партий окажется у власти. Русским же жителям Латвии не безразлично, каково будет влияние «русских» партий в Сейме. Сейчас же оказалось, что у старой правящей коалиции 51 мандат. И ей, по-видимому, незачем искать согласия с русскими партиями. Вот вам результат черного пиара русского телевидения.
