В XVI веке сложности для рижан начались с прекращения торговли с Востоком. А в итоге 425 лет назад под угрозой оказалось существование целого народа.
Вольный город Рига
Кто не помнит замечательный фильм на музыку Раймонда Паулса «Слуги дьявола». Метко стреляют пушкари с рижских укреплений, скачут всадники, лихо фехтуют крутые парни, прозванные за бесшабашность слугами дьявола – и все для того, чтобы древняя Рига осталась независимой! Сегодня эта история смотрится, как красивая сказка. Однако во времена шпаг и мушкетов Рига и в самом деле была полностью независимой. Целых 20 лет. А история получения и последующей ликвидации тогдашней «неаткарибы» необычна, поучительна и полна почти шекспировских страстей.
Ливонская война началась с решительного наступления русской армии на земли рыцарского ордена. Города сдавались русским один за другим, немногочисленные отряды ливонцев не могли остановить войска Ивана Грозного. Зимой 1559 года передовые отряды русской армии дошли до Риги и даже захватили в Даугавгриве корабли горожан.
Еще через два года последний магистр Ливонского ордена, осознав, что спасти независимость Ливонии уже невозможно, присягнул на верность польскому королю Сигизмунду-Августу. При этом господин магистр не забыл о себе, выговорив лично для своей персоны Курляндию и герцогский титул. В 1561 году бароны, епископы, города Ливонии как один присягали на верность его величеству королю Речи Посполитой. И только рижане, поразмыслив, решили: зачем нам король на шею?
В эпоху, когда границы королевств и герцогств нередко расширялись, а в ряде европейских стран установилась абсолютная монархия, Рига, напротив, объявила себя вольным городом. И у горожан были для таких действий веские основания. Городской ров был широк и глубок, за ним находился огромный земляной вал длиной в несколько километров. А через несколько десятков метров размещалась «вторая линия обороны» – каменные стены высотой в 13 метров и 25 башен. На другом берегу Даугавы стояла красная башня – солидное укрепление, с которого рижан должны были предупреждать о грозившей опасности. Одним словом, Рига была самой мощной крепостью на Балтике: таких не было ни у литовцев, ни у шведов, ни на севере России.
Скромный блокгауз против бастионов.
В конце XVI столетия рижский поэт Базилий Плиний писал, что рижские ремесленники искусны, пиво – изумительно, а красоте рижанок позавидуют и богини. Перед городскими укреплениями цвели сады, во рву (ныне городской канал) и в то время плавали лебеди. Живи и радуйся независимости. Рижане заботились о своей безопасности и сделали город еще неприступнее: на валах за огромные по тем временам деньги были построены пять мощных бастионов. Увы, горожане не ведали, что их вольности скоро придет конец, а скромный блокгауз на Даугаве окажется поэффективнее всех их укреплений…
В 1576 году в Польше появился новый король – венгр Стефан Баторий. Польский сейм недаром избрал его монархом: Стефан был мудр, скромен и экономен. Невзыскательный в быту, он не брал с собой даже матраса, отправляясь в военный поход. Главное же, король Стефан слыл великим полководцем. Он подчинил себе мятежный Данциг, стал побеждать войска Ивана Грозного. Рижане, однако, надеялись на свои укрепления примерно так же, как нынешние латвийские власти на НАТО – верили, что неуязвимы. Однако мудрый король Стефан и не собирался ничего штурмовать!
В распоряжении его величества были целые полки знаменитых тяжелых гусар, которых порой называли последними рыцарями Европы. Но король не бросил их на штурм Риги. Польские отряды остановились в 20 километрах от рижских валов. У Саласпилса поляки построили небольшой блокгауз. Это маленькое укрепление контролировало водный путь по Даугаве! В Ригу перестали поступать транзитные товары.
Ранее такие товары хранили в Риге, где только можно: на складах на островах Даугавы, на чердаках домов рижских купцов, даже в рижских башнях у крепостной стены! И вдруг поток грузов с Востока перестал поступать. А в Риге с торговлей была непосредственно связана треть жителей. Остальные две трети шили для рижских купцов одежду, варили для них пиво, строили для них дома – словом, делали бизнес на этих платежеспособных клиентах.
Рижский магистрат быстро осознал, что голод может оказаться для города пострашнее копий тяжелой гусарской кавалерии. Рижанам пришлось поступиться свободой и вступить в переговоры с Баторием о переходе в его подчинение. Образно говоря, идеалы независимости были забыты ради гарантий для транзитного бизнеса.
Рижане наивно полагали, что смогут перехитрить короля Стефана. Предоставили ему список всех древних вольностей города, потребовали подтвердить, что Польша не покусится на эти привилегии. Король, не моргнув глазом, все подписал. 425 лет назад – 16 января 1581 года рижские послы присягнули на верность польскому монарху. Через несколько месяцев рижские ратники вместе с поляками приступили к бесславной для Польши осаде Пскова. Не в первый и не в последний раз в истории Риги горожане отправлялись на Восток в поход под чужими знаменами, чтобы воевать за интересы господ из Европы. То, что проявленная королю Стефану верность не принесла им счастья, рижане поняли очень быстро.
Колонисты из Германии
В 1582 году король Стефан прибыл в свой город Ригу. Жители торжественно встретили его и тут же ощутили, что рука у монарха тяжелая. Первым делом его величество ввел новый налог – порторий, и со всех ввозимых и вывозимых товаров стала взиматься пошлина в польскую казну. Но Стефан покусился не только на кошельки рижан, ему потребовались их души. Король-католик пустил в лютеранский город иезуитов, отдал им одну из лучших городских церквей.
Переменами воспользовались местные олигархи. Богатейший торговец Никлаус Экк стал и бургомистром, и бургграфом. Он хранил у себя ключи от города, вершил суд, смело запускал руку в городскую казну и давал горожанам ссуды под проценты. Экк был неглуп и расторопен: когда восставшие горожане громили его дом, сумел по крышам уйти от погони и спасти жизнь
После восстания Польша решила проблему, как и в прошлый раз: для Риги был перекрыт транзит. Горожане подсчитали убытки и сами выдали главарей мятежа на расправу польским властям.
Король Стефан мыслил масштабно. Он решил вернуть лютеранскую Лифляндию в лоно католической церкви с помощью колонизации. Монарх стал писать письма немецким князьям-католикам с призывом во имя торжества их веры отправлять в Ливонию переселенцев. Латвии угрожала участь соседнего региона, где название – Пруссия – осталось, а племена пруссов исчезли. До короля Стефана никакие политические перемены не влияли на национальный состав латвийской деревни. В Риге могли говорить по-немецки, подчиняться магистру немецкого ордена, немецкому архиепископу, а на селе местные жители жили своей жизнью. Потому и сохранили свой народ, невзирая на 700-летнее господство немецких баронов. А в 80-е годы XVI столетия была сделана единственная попытка завозить в Латвию немецких сельских жителей. И первые группы колонистов прибыли в Ливонию. К счастью для латышского народа, энергичный и решительный король Стефан внезапно умер. Его преемник Сигизмунд III оказался одновременно королем Швеции и Польши. Хлопот у него хватало, и новому монарху оказалось не до Латвии. Колонизаторские планы Стефана Батория оказались забыты…
