Вы не представляете, как приятно после всякого рода экспериментов и театральных эксцессов прийти на премьеру и вдруг увидеть простой человеческий спектакль.
Леонид Белявский уже имел дело с пьесами Островского. Ставил и «Бешеные деньги», и «Горячее сердце». Так что комедия «А счастье лучше» – это продолжение давно начатого дела. Разве что время очень сильно изменилось, поэтому сегодня Белявский поставил знаменитую пьесу не так, как ее играли когда-то, – с мощными социальными подтекстами и прочими фигами в кармане. «Правда хорошо, а счастье лучше» для нас сегодня – как замечательная игрушка. Похожая на гофмановских солдатиков из «Щелкунчика», которые неожиданно оживают и начинают жить реальной жизнью.
Под стать этому он совершенно роскошно оформлен. Илона Гонсовская, московская художница, буквально захлестнула всю сцену красочной фантазией по поводу пьесы. Островский как замечательная русская сказка для взрослых – так, наверное, надо воспринимать то, что происходит в спектакле. В безумстве красок и замечательном марципаново-августовском колорите яблочной поры в купеческом доме Замоскворечья идет веселая кутерьма. И урожай яблок сберечь от воров надо, и «правильного» жениха внучке найти, и гулящего сына к ногтю прибрать…
Язык Островского тоже сегодняшнему зрителю может показаться чудным и безумно далеким. Не случайно уже после спектакля, в потоке публики, спускавшейся в гардероб, кто-то обронил, что Островский безнадежно устарел. Разве классика устаревает? Это примерно то же, что сказать – устарел Гомер.
Меня, наоборот, другое удивило. Сто тридцать лет назад написанная пьеса очень даже созвучна с нашими делами. И в этом смысле в спектакле, конечно, не обошлось без камешка, брошенного в огород нашей торговой публики. Только ведь ее все равно Островским не прошибешь. Некоторые из «новых русских», небось, и не догадываются, что было когда-то такое Замоскворечье, сохранившееся в сочинениях Островского как своеобразный купеческий оазис. А ведь наши «новые русские» очень напоминают тех мастодонтов-лавочников. Прямое продолжение, не перевелась порода торговых людей. Они стали только гораздо лощеней, еще больше заглянцевели до устрашающей твердости и упорства в накоплении денег. А суть их та же.
То-то ведь купчиха Барабошева говорит своему воскресшему возлюбленному – проси, что хочешь, на все согласна, только денег моих не требуй. И это уже не «камешек в огород», а характер. Вот характеры Белявского в этой пьесе и заинтересовали. И главное, что привлекло, – об этом Белявский говорит в каждом интервью, – возможность показать наравне с прочим человеческую душевность, простоту и доброту.
Единственное, чего хочется, когда смотришь спектакль, чтобы больше было резкости, остроты, игрового азарта. В спектакле зрителя ждет сюрприз – на сцене после большого перерыва он увидит звезду рижской сцены Марка Лебедева. На премьере его игра несколько раз вызывала аплодисменты зрителей. Почему? А как раз потому, что он свою роль играет с каблучка, ершисто, как будто сам на себя оглядываясь и пощелкивая пальцами – ай да я!
Есть актерский азарт у Юрия Сафронова – его садовник Меркулыч выточен, как изящная статуэтка. Азартен, как всегда, Борис Плоских. И Галина Баженова тоже. Остальные роли простоваты, как одноходовые шахматные задачи. А ведь в таком спектакле каждый мог показать себя, щегольнуть свои артистизмом, сколько у кого его есть.
Но еще не вечер, первая премьера – что примерка недошитого костюма. Зато чего у Белявского уже не отнимешь – и это верный признак успеха – над шутками у него и действующие лица, и зал смеются вместе. Комедия, однако!
