Журналисты Latvijas Avīze Виестурс Серданс и Ивета Томсона взяли интервью у председателя правления Латвийской торгово-промышленной камеры (LTRK) Жанеты Яунземе-Гренде. В последний год LTRK заявила о себе как о серьезной структуре, помогающей рекомендациями не только предпринимателям, но и правительству. Интервью прозвучало едва ли не манифестом определенной части латышского общества, оппозиционно настроенной к нынешней власти.
– Представители LTRK не раз встречались и с прежним правительством, и с нынешним. А результаты? Шла речь о том, чтобы перенять у государства некоторые его функции. На какой стадии эта идея?
– У меня были переговоры с Международным валютным фондом и Европейской комиссией. Эти структуры не готовы в будущем финансировать Латвию, если мы не выполним очень важное домашнее задание – не осуществим так называемую структурную реформу.
– Что это значит? Мы о ней много слышали, но мало кто понимает, в чем ее смысл и суть.
– А до сих пор во всех международных переговорах относительно структурной реформы и бюджетных перемен наши правительство и политики вели себя несколько легкомысленно: мол, заключим меморандум-соглашение, и все пойдет само собой – деньги пойдут. По существу, они не осознали, что означает план этих структурных реформ. Не в том только дело, что расходы надо будет сократить на 40 процентов. Должна быть создана система, которая в дальнейшем воспроизводит самое себя.
– Наш бюджет составляет порядка пяти миллиардов латов. Следовательно, расходы на все зарплаты, начиная с министерских и кончая зарплатами учитилей и медсестер, надо урезать на 40 процентов? То есть на 2 миллиарда.
– Но не только урезать на 40 процентов, а сделать так, чтобы оставшиеся 60 функционировали правильно. На данный момент процесса структурных реформ по сути дела нет. Важно, однако, понять, что каждый житель Латвии должен будет включиться в выполнение этого плана. Понятно, что и врач, и учитель зададут вопрос, с какой стати ему снижают оклад? Но когда я изучала, к примеру, положение дел в здравоохранении, у меня волосы на голове вставали дыбом. В первую очередь, нужно дать оценку взаимоотношениям врачей с производителями лекарств, с пациентами, с «благодарностями» пациентов за лечение. Надо оценить отношение главных врачей к государственным закупкам. У нас закуплено бог весть сколько дорогостоящего медицинского оборудования, а мы удивляемся теперь, что нет денег. Нужно перестроить всю систему. Почему врач прописывает пациентам лекарства тех фирм-производителей, которые платят ему, доктору, больше и возят его по конференциям? У нас запущена вся система здравоохранения.
Как случилось, что в наших школах нет развивающего обучения? При министерстве образования существуют агентства, которые совершенно бессмысленно тратят деньги на освоение европейских фондов. Это тоже надо реформировать.
– Андрис Шкеле задумывал так называемый нулевой бюджет: сначала оценить, от чего государство не может отказаться, и затем отказаться от всего остального. Министр финансов Репше повелел министрам представить планы, как сократить расходы на 40 процентов.
– Есть еще третий вариант. Если бы министром была я, я бы однозначно начала с разработки планов развития на два, три или четыре ближайших года. У нас нет ясного представления об этом.
– Такие планы были, даже несколько планов. Первый из них – обретение независимости. Затем вхождение страны в НАТО и в Европейский союз. После чего мы объявили, что дальше перед нами – зеленая улица.
– У нас, на мой взгляд, было только некое представление о свободе и независимости. ЕС же и НАТО только инструменты, помогающие реализовать то или иное наше видение будущего. Зачем мы вступили в ЕС? А вступление в НАТО было в известной мере связано с нашим представлением о свободе. Теперь мы утратили свободу, Латвия экономически больше не свободна. Разве правительства Латвии действовали в интересах Латвии? Да, они представляли, каким образом осваивать бюджетные деньги, и бюджет таки освоен – его больше нет!
– Вы представляете, каким путем в данный момент должна идти Латвия?
– В свое время я уже представила свое видение ситуации. Два года назад я была в составе рабочей группы, которая будущее Латвии выстраивала на приоритете определенных ценностей. Мы считаем, что не деньги и материальные блага нас выведут из тупика, а идеи и ценности. Мы считаем, что латыши всегда ценили знания и стремились к ним. Второе: человеку важно чем-то отличаться от других, важно его собственное «я», его творческость. Третье – дети. Дети заставляют нас думать в режиме долгосрочной перспективы – сегодня делать так, чтобы завтра нашим детям жилось лучше. Нельзя же жить по принципу – вот выгребу весь бюджет, и все – себе, себе, а там – хоть потоп. Четвертое – наши корни. Это фольклор, культура, земля латвийская, родина, традиции.
И поверх всех этих четырех ценностей – уважение друг к другу. Мы хотим, чтобы уважали нас, но поэтому мы должны уважать других. На взаимном уважении строятся диалог, отношения, государство. Надо уважать соседа, приезжего, учителя.
Если бы наши государственные мужи разговаривали с позиций этих ценностей и соответственно проводили бы структурные реформы, картина была бы иной, нежели теперь. Но наш премьер больше озабочен тем, как наладить отношения с коалицией, как поступить с другими партнерами, с Европейской комиссией, с валютным фондом.
– Мы готовы подписаться под сказанным вами, но надо же делать какие-то конкретные шаги.
– Итак, мы действуем, имея в виду те ценности, которые обозначили. К примеру, реформируем систему образования. Так, чтобы в школе ценились своеобразие каждого и творчество. Есть это в наших школах? Нет. Наша школа пробуждает в детях любознательность? Не пробуждает. А мы хотим, чтобы пробуждала. Что для этого надо делать? Люди у нас умные, они знают, что делать.
– У нас так мало времени в запасе, а мы все только говорим, что-де нам нужны реформы. У вас есть ощущение, что в управлении государством что-то меняется? Мне кажется, даже на уровне министров нынешнюю ситуацию никто всерьез не воспринимает.
– Во время переговоров с Европейской комиссией и МВФ мне ясно дали понять, что в этот раз поблажек не будет. И ведь не в том дело, что мы якобы не представляем, что значат структурные реформы, – да знаем мы! Латыши даже разрабатывали планы структурных реформ для других стран, и сейчас эти люди работают с премьером.
– Одна из ближайших задач – сохранить стабильность курса лата, чтобы затем перейти на евро.
– В документах, подписанных МВФ и Еврокомиссией, стабильность лата и введение евро – главная цель. Почему, по сравнению с тремя балтийскими государствами, мы оказались в худшем положении?
Когда началась приватизация в Эстонии, премьер этой страны заявил, что ни одно предприятие не будет приватизировано через офшор. Он поменял даже судей, поскольку судебная система страны должны быть крепкой.
В Латвии произошло иначе. Если для Эстонии были важны прежде всего независимость, развитие и ценности государства, то у нас все выродилось в некий клуб бизнесменов, решивших нажиться за счет Латвии.
В Литве президент собрал самых влиятельных предпринимателей и сказал: хотите полyчить деньги ЕС – платите налоги, не жульничайте, не воруйте. А в Латвии?..
– Можно ли за оставшиеся нам два месяца изменить мышление наших людей?
– Премьер и президент должны прежде всего думать об благосостоянии жителей, а не заниматься коалиционной возней. Но у нас никто не думает о государстве.
– В новом правительстве тоже никто не думает о государстве?
– А как там могут думать о государстве, если все по рукам и ногам связаны взаимными договоренностями? МВФ вот обеспокоен тем, что наши министры думают не о структурных реформах, а о том, как продать «Латтелеком», как поступить с «Латвияс дзелзцельш» и другими. Они видят, что деньги опять уходят на реализацию замыслов тех или иных олигархов.
– Вы знаете нужных стране настоящих людей?
– Пока что я вижу, что сильные личности и честные люди не хотят связывать себя с коалицией.
– Значит, банкротство? Где же выход?
– Мне нравится история про Фиделя Кастро, который принял на себя управление страной, но сделал неправильный экономический выбор: вместо того, чтобы развивать освоение никеля, он стал развивать производство сахара. Когда государство оказалось на грани банкротства, Кастро вышел к народу и чистосердечно покаялся: да, я сделал неправильный выбор – расстреляйте меня. Люди его поняли.
Элиту обычно составляют сильные личности. И именно элита должна поставить окончательную точку, если все стало плохо.Она должна выйти и сказать: мы ошиблись, нельзя управлять страной как собственным предприятием и ради собственной наживы. Государство держится на доверии людей. Если Андрис Шкеле свой незаурядный ум и способности мог бы употребить во благо людей, если бы Айварс Лембергс не думал, как устроить свой бизнес за государственный счет, а думал об этом самом государстве… А ведь они сильные люди.
Я не хочу осуждать этих людей, они многое сделали, чтобы заложить первоначальные основы бизнеса. Но полутору или двум десяткам этих людей нужно однажды собраться вместе, забыв о прежних распрях и дележке имущества, и объявить мораторий на разбазаривание государства по меньшей мере лет на пять. И всем вместе работать только на благо страны.
– Можно ли за два месяца подготовить законы, правила, издать приказы в отношении почти каждого второго чиновника, занятого в госсекторе?
– В Латвии сейчас интересная пора – она накануне выборов в самоуправления. Если бы какая-то партия вышла с заявлением – мы обанкротились, мы должны уволить всех учителей и медсестер – кто бы проголосовал за такую партию? Народ не хочет, с одной стороны, чтобы массово увольняли людей, закрывали сельские школы и больницы. А, с другой, может, все же есть партия, которая в состоянии предложить самый эффективный план структурных реформ, чтобы одним ударом отрубить все лишнее и создать систему, которая в будущем приносила бы нам прибыль? Это большой политический риск, ибо народ на это не настроен. Но другого выхода нет. Надо отважиться сказать: либо мы обещаем вам чудеса, вы нас за это выбираете и мы тянем с бюджетом до завершения выборов (а тогда уже будет поздно), либо мы поймем, что лекарство структурных перемен, каким бы горьким оно ни было, нам подходит. План структурных реформ – это горькое лекарство после тяжелой болезни. Кто любит горькие лекарства? Никто. Но голосовать на самом деле нужно за решимость.
– Ее нет.
– Тогда не будет и Латвии.
