Нет, что ни говори, а коммутаторцы – народ особый. Слава производственного объединения «Коммутатор» некогда гремела по всему Союзу. Славу ту ковали люди. И сегодня их имена встречаются среди банкиров-миллионеров, серьезных политиков, удачливых предпринимателей и даже профессиональных артистов. Наша сегодняшняя встреча с одним из них, бывшем коммутаторцем, ныне профессиональном исполнителем авторской песни Виктором Третьяковым.
У Виктора было две страсти — футбол и песня. Некоторое время мяч и гитара вели отчаянную борьбу. Наконец, гитара победила. Виктор Третьяков стал петь профессионально.
Но до этого была художественная самодеятельность на заводе. Коммутаторцы до сих пор помнят черноглазого парня с гитарой, непременного участника всех заводских концертов, так проникновенно поющего песни о войне.
Потом начались перемены, распался Союз, практически закрылся завод. Виктор исчез из поля зрения слушателей, но вдруг появился на экранах центрального телевидения. Впрочем, ничего случайного не бывает.
В 1989 году его, оказывается, сосваталио станции «Юность». Радио оказалось рядом с телевидением, грех было не зайти. Они и зашли, поднялись на 12-й этаж, им навстречу идет Сергей Ломакин, один из ведущих тогда бешенно популярного «Взгляда». Директор к нему, мол, послушайте, как здорово парень про Афган поет.
— Это не ко мне, — говорит Ломакин, — это к Юрию Бершицкому, музыкальному редактору. Зашли к Бершицкому, поставили кассету… Уже на следующий день Третьяков записал песню для телепередачи «Взгляд». И пошло-поехало. Он попал в обойму. «Взгляд», «До 16 и старше», «На службе Отечеству» («Разговор с «афганцем», «Сон», «Колокола», «Депутат»).
А в 93-м Виктор неожиданно исчез с голубых экранов.
— За выступление на телевидении стали требовать такие деньги, которых у меня отродясь не было. Но не петь я уже не мог. Я основательно перекроил свою жизнь, поменял Ригу на Москву, поменял сцену, стал много гастролировать.
— По-прежнему с политическими песнями?
— Интерес к политческим песням испарился сам собой. По молодости хотелось переделать мир, это нормально. Но наполеоновские амбиции прошли, юношеский максимализм поостыл, и стали приходить совсем другие ценности. Я запел про любовь, тема вечная. «Зимняя ночь», «Белая птица», «Званый вечер», «Звёздочка» — эти песни, после того, как они прозвучали на Грушинском фестивале, а потом и на радио «Шансон», теперь знает вся страна. Много пишу шуточных песен.
— Ты говоришь про свой «Тюбик», с которым выступал в «Смехопанораме»?
— И про него тоже.
— Ты часто выступаешь за границей, иностранцы понимают смысл авторской песни?
— Я пою исключительно перед эмигрантами. Среди них не встречал тех, которые бы не страдали от ностальгии. Поэтому они валом валят на наши концерты, просят про Родину петь.
— Сам ностальгией по малой родине не страдаешь? Кем ты сегодня себя считаешь – москвичем или рижанином?
— Ностальгией по малой родине не страдаю по той простой причине, что никакой я не москвич. Я — рижанин. Несколько раз в год приезжаю в Ригу. Очень рад, когда здесь проходят мои концерты. Москва – это тяжелый город, но там есть все для работы, для признания, поэтому люди туда и едут. Но по складу характера, по мироощущению я остался рижанином.
— То есть провинциалом?
— Рижскую юность часто вспоминаешь?
— Конечно. Свое детство я провел на улице Лачплеша, в типичном таком дворе-«колодце». А в 1972 году мы получили квартиру от «Коммутатора» и переехали на проспект Виестура. Так что юность у меня была совершенно замечательная, рядом с домом лес, Межапарк. Здорово было! После школы учился в электромеханическом техникуме. Потом армия. После армии шесть лет отработал инженером-конструктором. Честно скажу, работу свою не любил. Очень. Поэтому каждую свободную минутку и проводил в заводском клубе, художественной самодеятельностью занимался.
— И заводская сцена, что в люди вывела тебя…
— Родные, друзья конечно хвалили, им нравились мои песни. Но для меня важно мнение профессионалов. И таким человеком стал Розенбаум. Как-то он приехал к нам на «Коммутатор» с концертом, кто-то дал ему послушать мою кассету. Он послушал и сказал слова, после которых я сам себе сказал «Витя, все нормально, ты на правильном пути». А Розенбаум сказал: «Я чужих песен не пою, но если бы пел, вот эту песню спел бы». Для меня одобрение человека, который в песне уже состоялся, было важно
— Твой первый слушатель?
— Жена. Иногда мама.
— А кто твои слушатели?
— Люди моего поколения — 30, 40, 50 лет. Кто пережил что-то в этой жизни. Радует, что на концертах всегда есть молодежь, которой изначально не нравится попса или песни без смысла. Я не против попсы, никогда не скажу, что это плохо. Просто у нее совершенно иное предназначение. Это музыка для фона, для танца. Авторская песня для раздумий, душевных переживаний.
— В кафе «Гнездо глухаря» по-прежнему поешь?
— Обязательно, раз в месяц. В Москве на Большой Никитской, 22 (для тех, кто будет в Москве) работает самое известное бард-кафе. «Гнездо глухаря». Там поют все известные барды: Егоров, Вероника Долина, Тимур Шаов, братья Мищуки, Городницкие, иногда Никитины и я, Виктор Третьяков. Каждый вечер аншлаг, часто заходят иностранцы.
— Чем ты еще занят, кроме того, что поешь?
— Живу. Люблю. Грущу. Радуюсь. Огорчаюсь. Смеюсь. Забываю. Вспоминаю.
— Так кто же ты на самом деле, шансонье или бард?
— А я и сам не могу ответить на этот вопрос. Пусть слушатели решают.
