Второе рождение
– Дорогой Вольдемар Иванович, с юбилеем вас!
– Спасибо большое.
– В такой день волей-неволей предаешься воспоминаниям…
– Ну, это кто как… Но мне сегодня действительно вспомнилось… что я мог и не дожить до своего юбилея лет так 60.
– Что же с вами случилось в… 1946 году?
– Если точно – в 48-м. Я учился в пятом классе. Мы, детвора, катались ,на коньках на речке Мурме. Вдруг лед подо мной проломился – и я рухнул в полынью. Все остальные тут же рванули на берег. И кто-то уже кричал, что «Володька утонул». А я хватаюсь за лед, пытаюсь выбраться. Раз пузом навалился на край льда – он обломился, еще раз навалился – опять обломился. Я ногу закинул – тот же результат… Не знаю, сколько я промучился, но наконец удалось закинуть ногу на лед и выбраться. Лежу, еле дышу и вижу, как к полынье бегут ребята с длинной жердью – спасать… 12 лет мне тогда было.
– Значит, у вас два дня рождения?
– Получается, что так.
– Как вы себя сегодня чувствуете?
– Молодым (смеется)! Вот сделал операцию на глазах и увидел, как много вокруг красивых женщин.
– Есть женщины, которые сочетают в себе красоту и талант – актрисы, например…
– Я понимаю, о чем вы хотите спросить. Прекрасных актрис очень много, но на первом месте для меня Анна Маньяни и Маргарита Терехова. И еще мне нравится Уитни Хьюстон.
Дядя Влас и Робинзон
– Вы помните первую книгу, прочитанную в детстве?
– Первая моя книга – об экспедиции Амундсена на Южный полюс. Вторая – «Дети капитана Гранта», третья – «Робинзон Крузо». С последней связана забавная история… В войну был у нас в Вахрушево счетоводом, а потом и ,председателем Влас Гришаев, демобилизованный с фронта по ранению. Он любил рассказывать детям всякие удивительные истории. Однажды он нам поведал об одном своем знакомом моряке, который после кораблекрушения оказался на необитаемом острове, где прожил 25 лет. Я рассказал об этом маме. И вот однажды она привезла из районного центра «Робинзона Крузо». И я все понял.
Кстати, бывший фронтовик Влас Гришаев уверял, что немцев нам не ,одолеть, потому что они культурные люди – у них зубочистки есть и прочая «цивилизация»… Возможно, не зря люди говорили, что он совершил «самострел» – прострелил себе руку, чтобы попасть в тыл. Хотя за членовредительство тогда расстреливали.
– Что вы читаете сегодня?
– С удовольствием перечитываю наших классиков. Я думаю, это останется со мной навсегда: Лесков, Чехов, Гончаров… Очень люблю Александра Грина – за эту романтику удивительную, за этот свет, которым наполнены ,его произведения. Чехова – за интеллигентность, деликатность. Он не навязывает себя читателю. И мне кажется, что это задача любого автора. А вот Лев Толстой навязывал свои взгляды: думай так, делай так.
Неистовый Лесков
– А Лескова за что любите?
– За все. Это совершенно удивительный русский писатель и замечательный человек, хулиган немного. Лесков однажды в Ревеле (тогдашний Таллин) огрел стулом одного немецкого барончика, в присутствии писателя неуважительно отозвавшегося о русских («понаехали тут всякие»), а потом еще и сорвавшего российский флаг (свинское отношение к русским наблюдалось и тогда). В этом – весь Лесков. И когда от меня хотят услышать восхищение по поводу, например, Набокова, я говорю, что значение Набокова раздули. Он не очень русский писатель. Ну как я могу любить Набокова со всеми его «лолитами», если я люблю Лескова, написавшего «Левшу» и «Очарованного странника»? Это несовместимо.
Читайте Тряпкина!
– С творчеством русских писателей новой формации вы знакомы?
– Заставил себя почитать некоторых из них – Пелевина, Сорокина. Не понравилось. Извините, не впечатляет. Не мое… Я лучше Тургенева почитаю.
– Как вы считаете, Нобелевская премия по литературе – объективная оценка таланта?
– Нет, конечно. Чаще всего это закулисные игры, конъюнктура, политика. Я бы лично дал Нобелевскую премию Николаю Тряпкину. Совершенно потрясающий поэт. К его творчеству лучше всего подходит определение Достоевского – «всечеловечность».
– Но он уже умер.
– Да. Но есть его стихи – читайте их!
Тютчев и анаша
– Интересует ли вас политика?
– Конечно, интересует. Очень хотелось бы, чтобы что-то действительно делалось для человека. Но этот всепартийный треп, эти обещания… Хотя это всегда так было и будет… Вообще-то я русский националист, я за то, чтобы Россия процветала и была единой и неделимой. А здесь я даже голосовать не могу – не имею гражданства.
– Вы знаете молодых латвийских поэтов и писателей, пишущих на русском
языке?
– Почти не знаю. Я как-то «отстал от жизни». Русских авторов здесь практически нет. Многие разбежались, разъехались. Есть люди, которые пишут стихи, но Тютчева среди них,кажется, нет.
– Вы член Союза писателей Латвии. Что это значит для вас?
– Я состою в нем. И это почти все, что я о нем знаю.
– Я чуть не забыл спросить вас о том, что вы чувствуете в этот знаменательный день и каковы ваши творческие планы?
– А вы еще не спросили? Отвечаю: ничего особенного не чувствую, творческие планы есть. Но говорить об этом не люблю… Знаете, мне тут другое юбилейное интервью вспомнилось. Однажды ко мне домой, перед моим 60-летием, пришел некий молодой журналист. И едва мы начали беседовать, как он меня спрашивает: «А как вы относитесь к анаше?» Я оторопел: «К чему, к чему?» «Ну, к анаше и вообще к наркотикам…». «Бог миловал, – отвечаю, – не нужно мне этого». «А к водке?» «Ну, это другое дело!» Журналист ненадолго оживился. Потом он спрашивал про мое отношение к гомосексуализму, проституции и т.д.
Что я мог ему рассказать об этом? Я ведь всегда думал совсем о других вещах. В общем, интервью у него не получилось – собеседником я оказался неинтересным.
«СПРАВКА»
Вольдемар (Владимир) БААЛЬ родился 17 июля 1936 года в сибирской деревне Вахрушево, Красноярский край. Закончил Горный институт в Караганде. С 1962 по 1969 год учился в Москве в Литературном институте. 13 лет жил на Псковщине. В Латвии живет с 1960 года.
Работал на производстве, журналистом на радио, в республиканской прессе. В 1968 году в рижском издательстве «Лиесма» вышел первый прозаический сборник «Голоса». Всего написал более 10 книг прозы. Она переведена на латышский, немецкий, болгарский, казахский и другие языки. Член Союза писателей Латвии. По-прежнему совмещает писательский труд с журналистикой.
