Никак не думал, что моя статья в защиту «Золушки» вызовет такое мощное противодействие со стороны читателей и зрителей. Беда тут, мне кажется, как и в случае с наследниками композитора, в устаревшем взгляде на театр и на искусство в целом. Мы горазды рассуждать о демократии и всяких там свободах, но только как о чем-то отвлеченном. А когда дело доходит до дела, тут же в ход идут устаревшие стереотипы. И в первую очередь пресловутое «держать и запрещать».
Я бы, например, сегодня не стал бы говорить, как автор письма, о «премьере балета С. Прокофьева «Золушка». Мы давно живем среди других реалий, поэтому не то, что не надо, но, как видим, даже опасно рядиться в старые тоги. Сам заплутаешь и других введешь в заблуждение. Речь, очевидно, все же идет о премьере спектакля Р. Поклитару «Золушка», и только через запятую – с использованием музыки Прокофьева и увертюры Россини. Так по крайней мере заявлено в афишах и программках. Все остальное – от лешего. Это что касается конкретики.
Если тему продолжить, то, конечно, культуру надо защищать. Но ведь вот какая штука. Если это делать типа – не смейте трогать музыку Прокофьева, то как быть с величинами посерьезней его? С Пушкиным, например, – в том же нашем оперном театре идет модернизированный «Евгений Онегин» и совершенно немыслимая «Пиковая дама». Или с Достоевским и Гоголем – в Новом Рижском театре невообразимейшим образом были поставлены «Илиот» и «Ревизор». Что делать, скажем, с Толстым – недавно его «Войну и мир» издали в одном четырехсотстраничном томе. Или с до смешного осовремененной «Анной Карениной»… И кстати, как быть с тем же Шарлем Пьерро, автором самой сказки «Золушка» – почему за него никто не вступается? В конце концов Прокофьева только подсократили, тогда как из самой сказки сделали вообще неизвестно что…
Получается, все это – можно только потому, что некому запретить? Потому что не создано фондов в их честь, и давно поумирали их родственники, которые строго, через суд, могли бы указать – вот здесь вы оригинал порезали, а тут отсебятину понесли?
Нет, конечно же, это не так. И конкретно в нашем случае, равно как и в остальных, мы имеем дело с принципиально новой постановкой прокофьевского балета «Золушка» – в стиле постмодернизма. И ничего тут не попишешь. Искусство живет и развивается по своим законам. Постмодернизм оказал сильнейшее влияние на всю нашу культуру, и никаким родственникам, вдовам, племянникам не под силу его отменить.
Называть, как в письме, увиденное извращением, то же самое, что о чистом листе бумаги сказать – так он же белый! Постмодернизм – это и есть извращение, насмехательство и издевательство над культурой и шедеврами искусства и литературы. Отрицание всех традиций, норм и канонов. Причем не такое осторожное, как в «Золушке» (имеется в виду музыка), а громоподобное, огульное – измывательство над всем и вся, включая самого зрителя. Трудно поверить, что те, кто сейчас запрещает прокат «Золушки» и отстаивает авторские права Прокофьева, не знают этого.
К постмодернизму можно относиться по-разному. Я тоже не считаю себя его поклонником и рад, что в литературе и театре его время истекло. Но слова из песни не выкинешь. Остается только радоваться, что Поклитару обошелся с «Золушкой» и конкретно с музыкой Прокофьева с большой любовью.
Все могло быть гораздо хуже. И, кстати, именно потому, что, как пишет Валерия Яковлева, «феи исчезли, и в нашей жизни нет больше волшебства». Но… Я не считаю, что «Золушка» должна исчезнуть тоже. Пусть лучше современные дети, а также взрослые, смотрят ее в новом, модернизированном прочтении, чем не смотрят вообще.
И еще, безотносительно к модернизму, – о самом Поклитару как о постановщике. Он ведь не дирижер, задачей его было – не воспроизвести произведение Прокофьева. В качестве режиссера он волен использовать музыку, как ему угодно, т.к. взялся создать новое, свое произведение – спектакль. Такова суть современного режиссерского театра, и на оперные спектакли она распространяется тоже. Это надо в конце концов понимать. Тогда мы увидим, что все у него прекрасно получилось. Родился замечательный, яркий спектакль.
Вот если бы этого не произошло, и Поклитару всего лишь бездарно опошлил бы и музыку, и сказку, тогда были бы все основания (и так обычно случается) предать его за все грехи анафеме. Я бы, как критик, сделал бы это первый. Но спектакль, повторяю, удался на славу – спектакль, а не исполнение музыки Прокофьева и даже не постановка его оперы. Победителей, как известно, не судят. И в искусстве тем более.
В связи с этим во всей этой истории меня удивляет другое – почему все таки «Золушку» запретили? Ну играли бы ее, пока суд да дело… Вообще, я думаю, что при такой постановке дела, когда в ход идут совершенно тоталитарные приемы, Фонд Прокофьева процесс скорей всего выиграет. Мы живем в такое время, когда меркантильные интересы берут вверх и все определяет частная собственность. Но случись иначе, мне бы очень хотелось, чтобы директор театра и постановщик потребовали – через суд, разумеется, – чтобы Фонд возместил театру все связанные с запретом материальные потери и моральные издержки.
