Помню, когда я был совсем маленький и сидел у папы на плечах, вокруг было много народа, все шумели, что–то кричали. Запомнил флаг — красный с белой полоской, их тогда много было на площади, и все было такой цветное и светлое…
Людей тогда было много, все оживленные и веселые, общались на разных языках, некоторые даже плакали. От радости. Тогда я чувствовал себя очень хорошо, свободно и радостно. Ощущение чего–то большого, единого и дружного переполняло мое маленькое сердце. Помню, папа сказал: “Теперь мы будем свободными!” Светило солнце, сверкая на водной глади родной реки, вдоль которой я часто гулял с дедушкой, и ничего не предвещало беду.
И вот спустя 15 лет я опять пришел на этот праздник, но уже не радостным мальчиком, а инопланетянином с красной повязкой, символизирующей мою принадлежность к определенному общественному слою, — aliеns, чужие. Теперь, как инопланетянин, я увидел совсем другое. Плотное кольцо полицейских и военных окружило всю площадь. Они исключительно демократично пропускали латышскую часть населения поближе к торжествам и так же “демократично” не пускали нас, инопланетян с белыми шариками. Те шарики — чтобы обратили, наконец, внимание на нас, чужих в родной стране. Мы надели полосатые робы, символизирующие жертвы фашизма, и шапочки с нашим общим именем — Aliens. У нас, как и 15 лет назад, тоже были цветы, только теперь с траурной повязкой. Траурная потому, что тот светлый день для нас стал началом геноцида, началом превращения Человека в инопланетянина.
Зачем, спрашивал я себя, все так быстро поменялось, почему мы и сейчас не можем быть вместе? Разве взаимная ненависть, государственная политика, “создавшая” инопланетян, и поношение ветеранов–освободителей — неотъемлемые атрибуты демократии? Как все изменилось за эти 15 лет, и что же будет дальше? Помню, тогда на празднике совсем не было полицейских, а сейчас ощущение, что сюда согнали всю полицию Латвии. Она плотным кольцом охраняла касту власть имущих, так быстро сменивших одни идеи на другие, и следом — свободу и демократию на нетерпимость и национализм. Я видел их глаза, наполненные страхом, страхом перед правдой, перед нами, не по своей же воле ставшими инопланетянами. И среди них дама в красном, свободной канадской походкой подошедшая к памятнику и словно бы машинально исполнившая ритуал, — положила цветы к памятнику. Ей непонятно, что для моих родителей значил этот день тогда, 15 лет назад, и что он значит теперь. Мы с ней действительно не похожи. Хотя бы потому, что и теперь во время хоккейного матча у меня не возникает вопроса, за кого болеть, за Латвию или Канаду. А что думает на этот счет наш президент, я не уверен. Жаль ее. И жаль, что ее не было с нами в тот далекий светлый день, когда едва ли не в последний раз наши народы улыбались вместе, когда наши сердца бились в такт и когда ничто не предвещало беду…
Инопланетянин Иван ЕНГАШЕВ,
ученик 12–го класса
